Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит
Шрифт:
– Имира Сиятельная!
Мы с Софи ахнули, мысленно представив, каково это – расстаться с кем-то на столько лет. Мне вот уже без всякой привязки дурнело, а я покинула академию всего пару часов назад. Но это пройдет, так ведь?
– Привези ее сюда, Алисса, – задумчиво произнес Грегори. – Посмотрим, как вернуть девушку домой. Эй, морковка, ты чего так побледнела?
Софи неуклюже выбралась из диванных подушек и, распахнув синие глаза двумя перепуганными блюдцами, подошла к мужу.
– Ты ведь не собираешься?..
– Чего я не собираюсь? – серьезно
– Лететь в Хаврану вместе с той иномирянкой! – взволнованно протараторила подруга.
– Разве что на минутку-другую…
– Грег! Семь лет!
– Я сразу вернусь.
– А если нет? Если ты… не сможешь… в моменте? – она пихнула сильнейшего мага Эррена в плечо, и Грег карикатурно поморщился. – И пропустишь другой, гхарр тебя затопчи, момент!
– Ну что ты такое придумала, морковка? Тот момент я ни за что не пропущу, – Кольт прижался губами ко лбу супруги и, почти уверена, внушил ей очередную порцию спокойствия.
Я перевела тоскливый взгляд в окно. Полезно все же, когда в доме есть менталист, который знает все твои желания и все твои страхи. И может забрать боль и заставить забыть.
Я подхватила с дивана саквояж и сверток с бельем и поднялась наверх, в гостевую спальню. Сейчас Софи был нужен только Грег. Его поддержка, его любовь. В их теплых эмоциях было приятно купаться, наблюдая со стороны, но я никогда не забывала, что это счастье чужое.
По пути сюда, прыгая в вояжере, я размышляла – смогу ли оставить всех в Эррене? Софи, малышку Рози, сира Грегори, Альвара Граймса, мисс Хендрик? Но сейчас, облачаясь в чужое платье, осознала: все они справятся без меня.
Да, они нужны мне, чтобы не чувствовать себя потерянной. Но нельзя же все время цепляться за прошлое и за других? Впиваться в них ногтями, словно в канаты, что прочно соединяют тебя с миром?
Может, я – как лепесток филии, подгоняемый ветром? И лишь утратив все «привязки», смогу наконец отыскать настоящую себя? Не ту рыжую веснушчатую девочку, что с приюта слышала про «второй сорт», и не ту, над «баловством» которой посмеивался Вейрон… Какую-нибудь другую. Какая могла бы понравиться сиру Райсу.
Темная, изумрудно-хвойная ткань была мне очень к лицу. Не будь я такой бледной и заплаканной, могла бы кому-то показаться хорошенькой. Грегори не потребовал свое кольцо обратно, и я не торопилась расстаться с «Викой»: осторожно засунула украшение в потайной кармашек на поясе и затянула завязки.
До Хитаны я добиралась общественным воздушным судном: билеты добровольцев по-прежнему оплачивала корона. Время в облаках пролетело незаметно. Будто только что отщелкнулись магические тросы и корабль взметнулся вверх – и вот мы уже приземляемся в нарядной столичной гавани.
Пока брела по людной улице мимо королевского двора (из-за высоченных ворот можно было разглядеть только шпили замкового комплекса), я
«Дочь Илии тэль Меер и Марибо Браксаарда».
Кто эти Илия и Марибо? Какой была их связь? Прозаичной, порочной и грязной, как любила рассказывать настоятельница приюта? Или чувственной и настоящей, сильной, яркой, чистой? Мне никогда уже не узнать той истории.
Тэль Мееры – известный древний род, весьма многочисленный и крепкий. Быть может, они и сами не помнят, была ли у них некая Илия… И жива ли она по сей день. Девицу могли выдать замуж за герцога из далекого Ташера и забыть, вычеркнуть из семейного древа.
Браки в Эррене заключаются между равными. По многим причинам, но главная из них – крепкое, наделенное сильной искрой потомство. Будущее всякого малыша зависит от уровня его магии, а «от линялого гхарра не родится благородная хара».
Илия тэль Меер… Воображение рисовало картинки, какой была моя мать. Похожей на пышненькую Иллону с третьего курса? Или на Ее Величество? А может, на супругу Кристиана? Я как-то увидела ту в «Либтоунском Вестнике» на третьей полосе.
Девицы тэль Меер обычно светловолосы. Наверное, рыжим и зеленоглазым был водитель моей… кхм… матушки. Марибо Браксаард. Он представлялся мне очень красивым, пусть и слабо одаренным.
Знал ли он, что стал отцом? Был ли беспечно молод или умудрен сединой? Собственноручно ли отнес малышку в приют? Любил ли меня хоть минуту?
Корни родового древа крепко держат тебя на твоей земле. Связывают с миром невидимыми узами, прошлым, историей предков. Но у меня не было ничего из этого – ни семейных вечеров, ни альбомов с портретами, ни рассказов о прабабушках и прадедушках.
Я словно сразу родилась на чистом листе, и по телу бродила пугающая легкость. Казалось, я парю над этой землей без всяких подъемных чар. И мне не за что зацепиться, чтобы притянуть себя обратно.
Любил ли меня в этом мире кто-то, кроме Софи?
Весь остаток пути до Центра адаптации я глотала слезы и сопли, размазывала их по мокрым щекам. Думала то о бросившем меня отце, то о Райсе, так и не узнавшем за маской настоящую Алиссу. Но у самого входа решительно провела по лицу омывающим плетением и стерла всякие следы печали. Хватит. Я здесь по делу.
В Центре царила неразбериха. Мой пропуск сработал лишь с третьей попытки, зато в фойе никому до меня не было дела. Все куда-то бежали, меняя направление раз в пару секунд и сталкиваясь на поворотах.
Стражи окутывали стены защитными плетениями, в мой нос чуть не прилетело свежее анти-проклятье. Я увернулась и, пригнувшись, поползла к зеленой диванной зоне. Налетела на взволнованного мага с дурацкими усиками, извинилась и выбралась в коридор. Варховщина какая-то!
Хавранка-психиёлог ждала не меня. Нож выпал из ее руки с тонким звоном, и Вика удивленно распахнула рот… Пришлось с порога напомнить девушке, что я пришла добровольно.
– Мисс Лонгвуд! – она едва не потеряла сознание от облегчения.