Анжелика и дьяволица

Голон Анн

— Уж не снится ли мне это? — воскликнула она. — Я ведь оставила этот сундук в Порт-Руаяле…

— Мне его принес господин де ла Рош-Позе, — объяснил Кантор. — Он сказал мне, что надо воспользоваться случаем и оправить его в Квебек. Мне представляется также, что он особо не горел желанием оставлять его у себя.

Волей-неволей приходилось смириться с тем, что это свидетельство верности барона де Сен-Кастина делу короля Франции прибудет наконец к месту назначения.

Анжелика покорилась обстоятельствам. В других чемоданах она нашла то, что приготовила для нее Абигель. Там было все необходимое, чтобы подлечиться, должным образом одеться,

принять человеческий вид. Без сожаления она сняла с себя ужасную куртку бандита, не забыв достать из кармана и тщательно спрятать таинственную записку, написанную этим вызывающим чувство тревоги почерком, в которой говорилось: «Сейте горе на ее пути, но так, чтобы обвиняли в этом ее…»

Глава 4

Утром, пройдя левее бухты Шеподи, куда впадает Малый Кодиак, «Ларошелец» вошел в одну из последних гаваней Французского залива, на берегах которой вместе с голубыми цаплями, соколами-сапсанами, черными утками и белыми гагами проживала группа поселенцев. Анжелика слышала, что они не поклоняются ни богу, ни дьяволу, живут сами по себе, укрывшись в своих норах и следя с вершин красных или черных скал, не приближаются ли враги. А их врагами здесь были любые чужаки, проникавшие в заросшие деревьями извилины фиордов. Этими поселенцами были Марселина Прекрасная, братья Дефур, монах-отшельник и еще несколько человек…

Марселина была матерью одиннадцати или двенадцати детей. Она владела скромной усадьбой с лесопильней и мельницей, складами товаров для торговли.

Обладая лицензией на охоту и рыбную ловлю, которую она унаследовала от своего покойного мужа, она в свою очередь сдавала землю в аренду нескольким французам — рыбакам или скромным земледельцам, которые поселились здесь со своими женами и сожительницами-индианками, а также с целой кучей маленьких метисов. Всего здесь было около дюжины домов, в которых проживали шестьдесят — семьдесят человек.

«Ларошелец» бросил якорь напротив этих мест, обладавших первозданной красотой.

На высоком берегу стоял прочный, сделанный из бревен и камня дом, к которому вела обсаженная люпинами тропинка.

Обилие этих небесно-голубых, розовых и белых цветов с их гигантскими стеблями придавало этому уголку земли вид королевского парка.

Но в доме и в округе никого не оказалось, хотя в очаге еще тлели угли, а во дворе кудахтали куры.

— Они, должно быть, убежали со своей кухонной утварью, увидев наш корабль, — сказал один из матросов, хорошо знавший здешние места. — Так все здесь поступают, особенно французы, которые живут отдельно от других и не имеют возможности организовать свою оборону. Если появляются мародеры-англичане, то лучше уж спрятаться на несколько дней в лесу, чем быть захваченным в плен и увезенным в Бостон, где тебя заставят есть ячменную кашу. А французы испытывают какой-то священный ужас перед этой пищей пуритан!

Пассажиры «Ларошельца» решили попытать счастья у братьев Дефур, которые жили в полумиле отсюда.

Им повезло, и они застали дома третьего из них, Амедея, оказавшего им без лишних слов щедрое гостеприимство. Старшие братья еще не вернулись из экспедиции к реке Святого Иоанна. Амедей и младший из братьев вместе с их котом (а кот был большим, толстым и молчаливым и очень напоминал своих хозяев) охраняли дом, охотились и рыбачили. Нужно было подготовиться к зиме, выменять пушнину, которую приносили индейцы, собрать урожай зерна и картофеля, откормить свинью, накоптить мясо дичи. Они жили, как сельские помещики,

копя деньги ради далекой мечты — вернуться богатыми во Французское королевство. А если не вернуться, то просто чувствовать себя обеспеченными и иметь возможность жить в довольстве до последнего дня своего. Понятно, что эти люди не испытывали особого желания, чтоб их беспокоили всякие губернаторы, иезуиты или сборщики налогов.

Зато их услужливость по отношению к друзьям была безграничной. Так, чтобы угодить Пейраку, старший брат обобрал солдат форта Марии, в результате чего те вынуждены были поступить на службу к графу… Амедей сразу согласился провести Анжелику на другую сторону перешейка к заливу Святого Лаврентия.

Он возьмет с собой в качестве носильщиков нескольких своих людей. На весь поход уйдет дня два, может быть, и меньше, так как болота и торфяники в конце лета почти высохли и ходить по ним стало легко.

Несмотря на все свое нетерпение, Анжелика не могла отправиться в путь сразу на следующий день. Нога ее распухла и разболелась. Состояние раны, на которую в Порт-Руаяле она не обратила особого внимания, ухудшилось после того, как на нее попала морская вода, и она превратилась в язву, с трудом поддающуюся лечению. Анжелика решила остаться хотя бы на один день, чтобы дать отдохнуть ноге и попытаться наложить другую травяную примочку, надеясь, что новая окажется более действенной, чем та, которую она использовала до сих пор.

Чтобы как можно скорее отправиться в путь, она решила хорошенько отдохнуть. Место это находилось буквально на краю света, в глубине Французского залива, в узкой бухте, где ежесуточный прилив достигал высоты в двенадцать метров. Казалось, что уж здесь-то никто не станет вас разыскивать.

Напрасные надежды!

Когда после полудня Анжелика проходила через гостиную, она увидела там ожидавшего ее маркиза де Виль д'Авре, одетого в широкополый камзол, жилет с цветочками и туфли на высоких каблуках. Одной рукой он опирался на трость с серебряным набалдашником, а в другой держал краснощекого мальчугана примерно четырех лет, с кудрявыми светлыми волосами под шапочкой из красной шерсти. Мальчик поразительным образом был похож на маркиза.

— Анжелика! — воскликнул маркиз. — Как я рад вас видеть! — и добавил с огорченным видом:

— Я узнал, что вы здесь! Нехорошо! Вы не предупредили меня, еще бы немного, и вы бы уехали, не повидавшись со мной…

— Но откуда я знала, что вы находитесь в этих краях?! Глаза Анжелики вопросительно переходили с губернатора на ребенка…

— Да, да, — сказал маркиз с гордостью. — Это мой сынок. Разве он не очарователен? И затем добавил:

— Это также последний ребенок Марселины. Вы с ней не знакомы? Очень жаль! Надо ее видеть, когда она вскрывает мидии!.. Поздоровайся с мадам, Херувим!.. Его зовут Херувим… Это имя ему очень подходит, не правда ли? Почему вы поселились у этих презренных мужланов, братьев Дефур, вместо того, чтобы остановиться у Марселины?..

— Мы к ней заходили, но ее не было дома!

— Да, правда! Мы ушли в лес, захватив с собой чаны для варки пищи. Французские акадийцы всегда так делают. Как только они видят незнакомый корабль, они забирают с собой свои чаны и скрываются в лесу, где живут и готовят пищу вместе с дикарями… Это очень забавно!.. Но в данном случае я почти был уверен, что узнал один из кораблей господина де Пейрака. Поэтому я настоял, чтобы вечером все мы вернулись домой.

Он с раздражением осмотрелся вокруг.