Анжелика и король
Шрифт:
Но странно было другое. Филипп снова стал холоден к Анжелике, а когда во время танцев она заговорила с ним, он ответил ей довольно грубо. И ей показалось, что сладкий миг упоения от любви лишь привиделся ей во сне.
Однажды вечером, когда весь двор смотрел в открытом театре комедию Мольера, она почувствовала приступ ужасной меланхолии. Ей показалось, что она вновь бедная маленькая дикарка, сбежавшая от молодых пажей в дю Плесси-Бельер.
«Я ненавижу их всех!» Она тихонько вышла из дворца и села в экипаж. Потом она не раз будет вспоминать этот случай
Филипп ужинал в одиночестве. Темную столовую освещали лишь два канделябра, стоявшие прямо перед ним на столе. Увидев входящую Анжелику, он грозно нахмурил брови:
— Что вы здесь делаете?
— Разве я не имею права прийти домой, когда захочу?
— Сейчас вы должны находиться в Версале.
— Я чуть с ума не сошла там от скуки и решила ускользнуть от этих невыносимых людей.
— Надеюсь, что вы смогли придумать достаточно вескую причину, чтобы оправдать отъезд? Иначе вы рискуете попасть в немилость короля. Кто сообщил вам о моем отъезде?
— Никто, уверяю вас. Я была очень удивлена, увидев приготовления ваших слуг. И вы хотели уехать, не попрощавшись со мной?
— Король просил меня не объявлять об отъезде и особенно ничего не говорить вам. Он знает, что женщины не умеют хранить секреты.
«Король ревнует!» Анжелика чуть не выкрикнула эти слова. Она села с противоположного конца стола и стянула с рук усыпанные драгоценностями перчатки.
— Как странно, летняя кампания еще не началась, войска на зимних квартирах. Не припомню случая, чтобы король раньше избавлялся от кого-то тем, что посылал на войну. Этот приказ больше похож на наказание.
Филипп посмотрел на нее отсутствующим взглядом, будто перед ним никого не было.
— Король — наш повелитель, — сказал он наконец и решительно поднялся. — Уже поздно, мне пора отдыхать. Позаботьтесь о себе сами в мое отсутствие. Я запрещаю вам прощаться.
Анжелика изумленно посмотрела на него.
— И это все, что вы мне скажете?
Казалось, он не понял смысла вопроса. Подойдя к ней, он наклонился, поцеловал ей руку и вышел.
Оставшись одна в комнате, Анжелика горько расплакалась.
«Я никогда не понимала его».
Он уходит на войну. Увидит ли она его снова? Да, он вернется, но время любви ушло.
В окно светила луна, из сада слышались соловьиные трели. Анжелика вытерла заплаканное лицо. Перед ее мысленным взором снова прошли те недолгие минуты, которые она провела с Филиппом, — он сидел с ней рядом, когда она нянчила маленького Шарля-Анри… они весело болтали и смеялись, глядя на него… тот день, когда они, охваченные страстью, предавались любви…
Она не могла больше сердиться и сдерживаться, быстро накинула сорочку. Босая, она быстро побежала в комнату Филиппа. Она вошла без стука.
Филипп, абсолютно голый, лежал в постели, и сквозь створки тяжелых занавесей ей была
Стоя на цыпочках у его кровати, Анжелика затаила дыхание. Его красота волновала ее до глубины души. Она замечала те мелочи, на которые не обращала внимания раньше, — детская цепочка с распятием на мощной груди гладиатора, родинка, шрамы, полученные на войне и на дуэлях. Она приложила руку к груди, словно стараясь удержать рвущееся сердце.
Он слегка пошевелился. Сбросив сорочку, она скользнула в его кровать и улеглась рядом. Каким теплым было его тело! Прикосновения возбуждали ее. Она легонько поцеловала его в губы, затем осторожно приподняла его голову и положила себе на грудь.
Он опять зашевелился, пробормотав в полудреме:
— Так прекрасна… — Потянулся губами к ее груди, как малый ребенок. Но вдруг широко раскрыл глаза, и в них вспыхнул гнев.
— Вы?! Вы здесь? Что за наглость! Что за…
— Я пришла с вами попрощаться, Филипп, на свой манер.
— Женщина должна ждать, когда муж сочтет нужным приласкать ее, а не возбуждать его своей похотью! Бросьте это!
Он попытался столкнуть ее с кровати, но она уцепилась за его руку, взывая к нему:
— Филипп! Обними меня… Позволь мне остаться сегодня ночью…
— Нет!
Он высвободил руку, но она цеплялась снова. Она видела, что, несмотря на всю силу, он не может сладить с ней.
— Филипп, я люблю вас! Обнимите меня!
— Чего вы хотите?!
— Вы знаете…
— Что за бесстыдство?! Неужели у вас не хватает любовников, которые удовлетворили бы вас?!
— Нет, Филипп, у меня нет любовников, кроме вас. И вы останетесь для меня единственным любовником на долгие-долгие годы.
— Так вот вы какая, маленькая шлюшка?! Сейчас у вас не больше достоинства, чем у суки в период течки!
Он принялся ругать ее отборной бранью, но она ползала вокруг него и принимала оскорбления как проявления нежнейших чувств. Наконец он глубоко вздохнул, схватил ее за волосы и запрокинул ей голову назад. Она улыбнулась, глядя на него, и, казалось, вовсе не испытывала страха. Он поразился этому. Выругавшись еще раз, он притянул ее к себе. Наступило тягостное молчание, ибо Филипп вдруг испытал тайное чувство страха перед импотенцией. Но страстность Анжелики, ее безумная радость, ее искусность в делах любви, когда она становилась рабой страсти, — все это пересилило сомнения Филиппа.
— Уходи, — он грубо оттолкнул ее в то время, как она пыталась накрутить на палец его вьющиеся волосы.
На этот раз она послушалась с такой покорностью, что он не знал, что и делать: то ли ударить ее посильнее, то ли заключить в нежные объятия. Стиснув зубы, он боролся сам с собой. Какая опасная слабость! Чистое сумасшествие! Как он рад, что скоро шум битвы и свист пуль положат конец этому безумству.
Вскоре после отъезда маршала дю Плесси де Бельер пришло время отправиться в армию и маленькому Кантору.