Анжелика. Мученик Нотр-Дама

Голон Анн

— Слушай, — сказал он тихо, но с угрозой, — я объясню тебе еще раз, только потому, что это ты, и постарайся меня понять. Ты не имеешь права отказывать мне. Я дрался за тебя. Я убил того, кого ты просила прикончить. Нас соединил Великий Кесарь. Все воровские законы соблюдены. Ты моя.

— А если я не хочу соблюдать воровские законы?

— Тогда ты умрешь, — и в глубине его глаз вспыхнуло пламя, — от голода или от чего еще. Я тебя уничтожу, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я на это не способен. Вообще-то, у тебя и выбора больше нет. Ты еще не поняла? — настойчиво повторил он, приложив

огромный кулак к виску молодой женщины. — До твоей дурной башки, графинечка, еще не дошло, что сгорело вместе с твоим колдуном-мужем на Гревской площади? Все, что раньше отделяло тебя от меня. Нет больше ни лакея, ни графини! Я — Весельчак, а ты… ты теперь никто. Семья от тебя отказалась. А те, что вон там…

Он протянул руку и показал пальцем на другой берег Сены, на громаду Тюильри и галерей Лувра, где мерцали огоньки.

— …для них тебя больше нет. Вот почему ты принадлежишь миру нищих… Это дом отверженных… Здесь для тебя всегда найдется еда… Мы защитим тебя. Мы отомстим за тебя. Мы поможем тебе. Но никогда не предавай…

Он замолчал, слегка задохнувшись. Анжелика чувствовала его горячее дыхание. Он дотронулся до нее, и жар его страсти вызвал в ней смутную дрожь. Она видела, как он раскрыл объятия, потом снова уронил руки, словно в нерешительности…

И тогда он умоляюще зашептал ей на диалекте Пуату:

— Моя цыпочка, не будь такой злюкой. Чего ты на меня дуешься? Это же совсем просто, разве не так? Мы здесь вдвоем… одни… как в тот раз. Мы хорошо поели, выпили. Чего же еще и делать, как не любить друг друга? Ты же не думаешь, что я поверю, будто ты меня боишься?

Анжелика издала короткий смешок и пожала плечами.

Он продолжал:

— Ну, давай, иди ко мне!.. Вспомни. Эх, если бы ты только осталась в Монтелу, как мы были бы там счастливы! Нам было так хорошо вместе. Мы были созданы друг для друга. С этим ничего не поделаешь… Я знал, что ты будешь моей. Я надеялся. И сейчас это свершилось!

— Нет! — Она упрямо тряхнула головой, откинув назад длинные волосы.

Выйдя из себя, он закричал:

— Берегись. Ведь я могу взять тебя силой, если захочу.

— Только попробуй, я тебе все глаза выцарапаю.

— Я прикажу своим людей держать тебя! — завопил он.

— Трус!

Николя в отчаянии разразился страшными ругательствами.

Но Анжелика почти не слышала его. Прижав лоб к ледяной оконной решетке, словно заключенный, лишенный последней надежды, Анжелика чувствовала, как на нее наваливается страшная усталость. «От тебя все отказались», — сказал он. Как эхо только что произнесенной Николя фразы, звучали другие резкие и холодные как сталь слова: «Я не желаю больше ничего слышать о вас… Вы должны ИСЧЕЗНУТЬ. Ни титула, ни имени, — ничего».

Перед глазами возникла Ортанс, гарпией накинувшаяся на нее из темноты со свечой в руке: «Убирайся! Убирайся!»

Он прав, Николя Весельчак, Геркулес с диким, необузданным нравом, который сейчас стоял за ней и сотрясал воздух проклятиями так громко, что дрожали старые камни Нельской башни. Его лохмотья отвратительно пахли городом, но, быть может, если она прижмется к его телу, сольется с ним, она сможет хоть на мгновение ощутить незабываемый аромат Монтелу.

Она

вдруг сдалась. Обошла Николя, встала у ложа из плащей и принялась расстегивать корсаж из коричневой саржи. Юбка соскользнула на пол. Оставшись только в нижней рубашке, Анжелика на мгновение замерла в нерешительности. Ей было очень холодно, но голова пылала. Она быстро скинула рубашку и, обнаженная, растянулась на краденых плащах.

— Иди ко мне, — сказала она спокойно.

Ошеломленный Николя замолчал. Такая покорность показалась ему подозрительной, но все же он недоверчиво приблизился. В свою очередь, медленно снял с себя рванье.

Бывший слуга, дрожа, остановился, не смея сделать последний шаг, отделявший его от исполнения самых смелых мечтаний. Горевший на берегу костер отбрасывал на стену его огромную тень.

— Иди сюда, — повторила она, — мне холодно.

Анжелика тоже начинала дрожать — то ли от холода, то ли от желания и одновременно страха, которые она испытывала по отношению к этому огромному мужскому телу.

Он тут же оказался на ней. Он обнял ее так, что кости затрещали, и разразился смехом, приговаривая:

— А! На этот раз все хорошо! Ах, как хорошо! Ты моя. Ты больше не сбежишь от меня. Ты моя. Моя! Моя! Моя! — повторял он в такт движениям своего тела, охваченный любовным безумием.

Чуть позже она услышала, как он удовлетворенно засопел, словно насытившийся пес.

— Анжелика, — прошептал он.

— Ты сделал мне больно, — пожаловалась она.

И заснула, завернувшись в плащ.

Но еще дважды этой ночью он брал ее. Анжелика, скованная тяжелым сном, с трудом пробуждалась, чтобы снова стать добычей этого создания тьмы; он, чертыхаясь, хватал ее и принуждал к любви, испуская низкие, хриплые вскрики, потом падал рядом, бормоча что-то бессвязное.

На рассвете ее разбудило шушуканье голосов за дверью.

— Весельчак, пошевеливайся, — позвал Красавчик, — мы еще не свели счеты с ведьмами Родогона-Египтянина, которые вышвырнули с Сен-Жерменской ярмарки наших Тру-ля-ля, Мамашу с Папашей.

— Иду. Только не шумите. Малышка еще спит.

— Надо думать. Ночью в Нельской башне действительно было много шуму! Крысы и те уснуть не могли. Ты вообще даешь! Потеха, что ты не можешь не вопить, когда спишь с бабой.

— Заткнись! — проворчал Весельчак.

— А маркиза Полька не слишком убивается. Я, можно сказать, расстарался, исполняя твой приказ. Я ее ублажал всю ночь, чтобы ей в голову не стукнула идея подняться сюда с ножом. А доказательство того, что она тебя больше не хочет, такое, что она ждет внизу с полным котелком горячего вина.

— Хорошо. Проваливай.

После того как Красавчик исчез, Анжелика приоткрыла глаза.

Николя уже встал, нацепил свои безобразные лохмотья и стоял в глубине комнаты спиной к Анжелике, что-то выискивая в сундуке. По его позе Анжелика поняла, что он чрезвычайно смущен.

Он запер сундук и, зажав что-то в кулаке, подошел к ложу. Она притворилась спящей.

Он наклонился и тихо позвал:

— Анжелика, ты меня слышишь?.. Мне надо идти… Но пока я не ушел, хочу сказать тебе… Я хотел узнать… Ты сильно сердишься на меня за эту ночь?.. Я не виноват. Это было сильнее меня. Ты такая красивая!..