Апельсины у кромки прибоя
Шрифт:
Несмотря на то, что перед арестом в 1953 году начальник разведывательно-диверсионного управления МВД СССР Павел Судоплатов, последовательно, в течение почти двадцати лет возглавлявший внешнюю разведку спецслужб Советского Союза, носил погоны генерал-лейтенанта, а на парадный мундир надевал восемь орденов и знак «Заслуженный работник НКВД», по сути своей он оставался… убийцей и террористом. Или, что точнее, карателем, назначенным на эту должность политическим руководством СССР для расправы с неугодными этому самому руководству. В их числе были — из самых крупных фигур:
личный
«Принимал участие в борьбе с украинскими националистами»
В изобилующей мерзостями истории спецслужб СССР не было, на мой взгляд, более мерзкого типа, чем Судоплатов. Он ведь не просто приводил в исполнение выносимые в Кремле приговоры — как отдельным людям, так и целым народам — украинцам, в частности: каратель из Мелитополя это делал с глубоким убеждением в своей правоте.
Лично же я его считаю вдвойне мерзавцем — или мерзавцем из мерзавцев, еще и потому, что, будучи украинцем по происхождению, он значительную часть своей жизни, несколько десятилетий, воевал против собственного народа, в чем безо всякого сожаления однажды и признался: «Когда началась гражданская война, украинские националисты провозгласили независимую республику и официально в январе 1919 года объявили войну России и украинскому большевистскому руководству. В 30-х, а затем еще раз в 40-х годах я также принимал непосредственное участие в борьбе с украинскими националистами. Борьба эта фактически завершилась лишь в январе 1992 года, после того как украинское правительство в изгнании и весь остальной мир признали президента Кравчука законным главой суверенного государства Украина».
Это как же нужно не понимать — и не разделять — извечные чаяния своего народа, чтобы заявлять о нем такое! А ведь он, по воспоминаниям его сына, в детстве пел ему украинские песни…
Кстати, в мемуарах Судоплатова — там, где он рассказывает о начальных годах своей жизни [«я родился в 1907 году на Украине, в городе Мелитополе, расположенном в богатом фруктами регионе; мать у меня русская, а украинцем был мой отец»], есть немаловажная, на мой взгляд, пометка о том, что «в царское время преподавание украинского в школах запрещалось. Пользовались им лишь в качестве разговорного». Коммунисты же много дальше пошли: они все украинское возжелали запретить. Чтобы на просторах захваченной ими страны — от моря Черного до моря Белого, господствовал проклятый, несущий только кровь и слезы «русский мир».
На повышение в ГПУ УССР Судоплатов был переведен в 1927 году — с рядовой должности младшего оперативного работника Мелитопольского окружного отдела ГПУ. В Харькове, тогдашней столице Украины, Судоплатов встретил свою будущую жену — тоже гэпэушницу: «Эмма занимала в ГПУ УССР более весомое положение, чем такой новичок, каким я тогда был. Как образованной и привлекательной женщине, к тому же, начитанной и чувствовавшей себя вполне свободно в обществе писателей и поэтов,
«Для меня, — подчеркивает далее в мемуарах Судоплатов, — Эмма была идеалом настоящей женщины, и в 1928 году мы поженились, хотя официально зарегистрировали наш брак лишь в 1951 году. Так жили многие из моих товарищей, годами не оформляя своего брака».
Ну а потом была Москва: «В 1933 году глава украинского ГПУ Балицкий был назначен заместителем председателя общесоюзного ОГПУ. Переезжая в Москву на новую работу, он взял с собой нескольких сотрудников, в том числе и меня. Я получил в управлении кадров центрального аппарата госбезопасности должность старшего инспектора, курировавшего перемещения по службе и новые назначения в Иностранном отделе [закордонной разведке] ОГПУ.
В то время я начал часто сталкиваться по работе с Артузовым, тогдашним начальником Иностранного отдела, и его заместителем Слуцким».
С началом войны с гитлеровцами Судоплатов возглавил всю разведывательно-диверсионную работу, проводимую спецслужбами СССР, а когда в октябре 1941 года немцы взяли Москву в плотное кольцо, получил — по крайней мере, я читал об этом, приказ: оставаться в городе при захвате его и… убить Гитлера. Кремлевские фашисты почему-то были уверены, что фашист из Берлина въедет в Москву, как некогда въехал в нее Наполеон — чуть ли не на белом коне. Впрочем, за точность происходившего тогда в столице СССР не ручаюсь.
Еще было устное распоряжение Берии: заминировать Москву — чтобы немцы, если захватят таки ее, вошли в полуразрушенный, как некогда французы входили в полусожженный, город. В течение нескольких дней люди Судоплатова минировали вокзалы, станции метро, улицы, некоторые правительственные здания и дачи. К счастью, взрывать город не пришлось, однако, не все здания были разминированы: тротил под гостиницей «Москва», заложенный во время войны подручными Судоплатова, обнаружили случайно только… в 2005 году.
Такие же судоплатовы и их подручные совершили при бегстве из Запорожья в августе 1941 года бессмысленный — как с военной, так и с экономической точек зрения, акт, унесший десятки тысяч жизней. Я имею в виду взрыв плотины Днепрогэса, после которого под водой оказались земли, расположенные ниже Днепрогэса — с мирными жителями, с красноармейцами…
Свидетельствовать этот взрыв мог лишь об одном: о варварской, античеловеческой сущности большевизма.
«Вся ответственность за выполнение этой акции лежит на вас»
А вот как собственноручно — без тени, как говорят в таких случаях, сомнения в своей правоте, описал Судоплатов подготовку — на самом высоком, государственном, уровне, убийства проживавшего в Мексике соратника Ильича и личного врага Сталина Льва Троцкого:
«В заключение [аудиенции у Сталина] Берия сказал, что именно с этой целью и выдвигалась моя кандидатура на должность заместителя начальника Иностранного отдела. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, ликвидировать Троцкого.