Апофеоз
Шрифт:
– А вы что же чай-то не пьете, мэтр? – почти сунул нос в его чашку Таасдам. – Таракан упал, что ли? Так вы скажите, я его уберу.
– Все в порядке. У меня просто синдром кошачьего языка – не могу пить кипяток.
– Кошачьего языка, м-дэ?.. У меня тут тоже, знаете, за стенкой один кошак живет – и язык у него такой, что хоть оторви и выбрось!.. – шарахнул кулаком в стену старый орк. – Проклинает меня днями и ночами, падаль такая!..
– Зачем? – спокойно спросил Танзен.
– Хочет, чтоб я сдох поскорее!
– Зачем?
– Чтоб квартирку захапать!
– Вы его родственник?
– Упаси Кто-То-Там!
– А как же он вашу квартиру получит?
– Да уж получит!
Оказалось, что Аймег Таасдам и его сосед, Уррвау Меорр, старые друзья еще со времен учебы. Окончили, правда, разные институты – один Монстрамин, а другой Ферраменг, - но большую часть жизни были не разлей вода. И под старость, когда оба овдовели, то решили стать соседями и купили в складчину это самое поместье. И подписали договор, что после смерти одного из них второй станет его наследником.
– Странный какой-то договор, - сказал Танзен. – Так и провоцирует стать магиозом.
– Так он и есть магиоз! – стукнул кулаком по столу Таасдам. – Он им всегда был! Пейте чай, мэтр! Он уже остыл!
– Еще нет, - прикрыл чашку ладонью Танзен. – Вот что, мэтр, я сейчас схожу и побеседую с вашим соседом. А вы никуда не уходите. И шапочку не снимайте.
– Ни за что, - заверил его старик, натягивая корониевый колпак на самые уши.
Уррвау Меорр уже знал, что к соседу пришел агент Кустодиана. Едва Танзен занес кулак, чтобы постучать, дверь открылась сама. Хрупкий фарфоровый голем поклонился и провел его в большую просторную гостиную. На стене висело огромное дальнозеркало, а в мягком кресле восседал угольный фелин с бельмом на правом глазу.
Здесь атмосфера стояла менее душная. И почище, и попросторнее. Собственно, чистота была какая-то даже нездоровая – стерильность операционной, ни единой пылинки нигде. Все вещи в идеальном порядке и накрыты кружевными салфетками.
Один голем попытался снять с Танзена плащ, другой поднес ему блюдо с оладушками, третий всучил тапочки. Похожие на безликих кукол, они двигались так бесшумно, что это слегка пугало.
– Ваше решение, мэтр? – с легким фелинским акцентом спросил хозяин дома.
– Какое именно решение? – уточнил Танзен.
– Соседа моего – куда?.. В Карцерику или Госпитиум?
Вопрос Танзена не слишком удивил. В Карцерику отправляют магиозов, а Госпитиум – это крупнейшая в Мистерии лечебница для умалишенных. Среди волшебников они встречаются куда чаще, чем среди обычных людей.
– Пока что никуда, - ответил Танзен. – Меня ведь вызвал именно он – и он предъявляет вам серьезные обвинения, мэтр Меорр. Утверждает, что вы его проклинаете. И я честно скажу, что он не произвел на меня впечатление того, кому можно поверить в таких вещах, но я обязан у вас спросить: он говорит правду?
– Да, - спокойно ответил Меорр. – Я его проклинаю. Каждый день.
А вот это оказалось для Танзена неожиданным. Он чуть приподнял брови и спросил:
– Могу я узнать, зачем?
– А что мне прикажете делать? – всплеснул руками
Танзен еще раз осмотрел помещение. Эту идеальную чистоту и порядок, часто характерную для фелинов преклонного возраста. Пригляделся к стене, разделяющей половины совместного дома.
Да, следы есть. Остаточные чары, осевшие в цементе флюиды, характерные для продолжительных множественных проклятий. С другой стороны их видно не было, совершенно терялись на общем фоне.
А вот здесь...
– Изложите вашу версию событий, - попросил Танзен, машинально съедая оладушек.
Уррвау Меорр подтвердил, что раньше они с мэтром Таасдамом были лучшими друзьями. Поэтому и поместье купили на паях. И дом построили один на двоих – решили, что по соседству веселее будет. И поначалу все так и было – в манору вечерами играли, шашлыки на костре жарили, трубки курили под звездным небом. Когда к Таасдаму приезжала дочь с детьми, то маленькие орчата вовсю лопали малину Меорра. Когда к Меорру приезжал сын с детьми, то маленькие фелинчики играли с ручными гомункулами.
Но потом началось. Сначала с мелочей, пустяков. У Меорра сильно разрослась малина – и он чуть-чуть сдвинул изгородь. Буквально на пол-локтя – изогнул пространство и увеличил свой надел за счет соседа. У того там все равно был только пустырь.
Но Таасдам заметил. Ничего не сказал, но обиделся.
А потом уже сам Таасдам напортачил с туалетом. Он у него был во дворе – монстрамический, с Живой Плотью на дне. Но яму он с самого начала выкопал мелковатую, и со временем Плоть слишком разрослась, стала протекать сквозь почву.
А туалет был недалеко от изгороди.
– Вы когда-нибудь видели Живую Плоть, которую годами взращивали на фекалиях? – спросил Меорр. – Знаете, каково, когда она просачивается у вас под ногами?
– Даже не берусь представить, - посочувствовал Танзен. – Что было дальше?
Дальше Меорр отделил заборчиком их общий спуск к реке. Потому что он единственный косил там траву, а Таасдам в жизни косы в руки не брал.
Так что спуск по справедливости был только его.
Потом Таасдам развел каких-то гомункулов-тараканов. На своей половине, конечно. Но тараканам же не объяснишь. Они получились умнее обычных, но все равно тараканы. И они стали распространяться и к Меорру. А тот принял их за самых обычных тараканов и стал травить.
И вот тут-то Таасдам и взвился!..
Ну и вот так, слово за слово, год за годом, они из лучших друзей превратились в заклятых врагов. Теперь Тассдам гадит Меорру под дверь, а Меорр проклинает Таасдама сквозь стену.
Дослушав, Танзен вздохнул. Изумительное дело. Всего две луны назад он спасал мир, а теперь мирит вздорных стариков.
– Не возражаете, если я приглашу сюда вашего соседа? – устало спросил он.
– Только пусть ноги вытрет, - потребовал Меорр.
Идти далеко не потребовалось. Открыв дверь, Танзен встретился взглядом с Таасдамом. Тот как раз перелезал изгородь, держа под мышкой газету.