Апофеоз
Шрифт:
– И ты разочарован в демократии.
– Я не разочарован в ней. Я все еще считаю, что это хорошая система. Просто...
– Просто на практике она работает из рук вон плохо.
– Монархия работает еще хуже, - возразил Бриар. – До республики на Парифате были почти сплошь монархии. Империи. Кобринская империя, страбарская, арахнидская, эльфийская... Империю Крови мы с тобой сами помогли спровадить на тот свет.
– Моя помощь была не слишком значительной, - усмехнулся Остраго.
– Но ты же воевал.
– Просто в общих рядах, как простой
Бриар отвел взгляд. Иногда он стеснялся своих достижений. Становилось неловко от мысли, что почти все окружающие глядят на него снизу вверх, разинув рот. Видят в нем не живого человека, а мраморную статую, какой-то памятник самому себе.
– Все монархии доказали свою несостоятельность, - помолчав, сказал он. – Республика тоже далека от идеала, согласен, но это пока что лучшая система правления из нам известных.
– Не согласен, - покачал головой Остраго. – Я еще раз готов изложить тебе аргументы в пользу того, что лучшая система правления – абсолютная монархия.
– Кеннис... ты ведь его помнишь?..
– Но при одном условии! – вскинул палец Остраго. – Личность монарха. Во главе абсолютной монархии должен стоять индивид абсолютных достоинств. Он должен быть благ, мудр и справедлив, а кроме того – бессмертен и могущественен. При отсутствии одного из первых условий его правление будет ужасным. При отсутствии одного из вторых – конечным. Ибо даже самый достойный правитель рано или поздно умрет или будет свергнут.
– Я не такой индивид, Остраго, - устало ответил Бриар. – Я понимаю, к чему ты ведешь, но я... я не такой.
– Бриар, - терпеливо произнес философ. – Ты самый умный, честный и добрый среди моих знакомых... а у меня много знакомых, и среди них есть очень незаурядные! И ты величайший волшебник Парифата. Ты – самый очевидный кандидат.
– Мне не нужна власть. Я не хочу править.
– И это тоже делает тебя хорошим кандидатом. Тот, кто ищет власти, как правило, ее не достоин.
– Остраго, право же...
– Бриар, выслушай. Мне двести сорок лет. Ты на четверть века старше. При этом ты выглядишь всего лишь зрелым мужем, а я уже сед и мне все труднее просыпаться по утрам.
– Чепуха, ты еще крепок.
– Не надо, Бриар. Ты сам знаешь, что немогущие в среднем живут меньше одаренных. Если бы не эликсир, который я пью, от меня бы давно не осталось и праха. В то же время ты... как думаешь, сколько еще ты проживешь?
Бриар пожал плечами. Честно говоря, он вообще не собирался стареть. Даже легкая проседь в его волосах была больше частью стиля. Ему нравились эти пряди, белое на черном.
– У тебя впереди полно времени, Бриар. А у меня нет. Возможно, я протяну еще лет тридцать, хотя дозу эликсира и приходится постоянно увеличивать. А возможно, уже через год-другой мою мумию уложат в гробницу. Я хочу увидеть перед смертью новый Парифат, Бриар. Лучше, чем нынешний.
– Ты так сильно веришь в меня? – растерянно спросил Бриар.
–
Бриар отстучал пальцами барабанную дробь. Остраго был искренен, он это чувствовал. Бриар не заглядывал в чужие умы без прямой просьбы, но поверхностный слой эмоций читал даже помимо своей воли.
И сейчас он слышал в речах Остраго искреннее желание убедить. Старому философу в самом деле хотелось изменить Парифат. Не так, как хотел изменить его сам Бриар, не с помощью волшебного прогресса, а реформировать саму социальную структуру.
И во многом это перекликалось и с мыслями самого Бриара. Ему тоже иногда приходило в голову, что лучшим решением было бы просто взять все в свои руки. Он же прекрасно видел, насколько случайные и недалекие люди заседают порой в сенате. Помнил их неразумные решения – в том числе те, что едва не привели к гибели республики.
Причем Бриар всегда понимал их неразумность еще в самом начале. Ему это было очевидно. Он каждый раз с уверенностью мог сказать – это ошибка, надо действовать иначе. И его ужасно удивляло, что кроме него этого никто не замечает.
Может, и в самом деле будет лучше, если он сам начнет принимать такие решения.
– Ты убедил меня, мой друг, - произнес Бриар. – Но теперь осталось убедить республику. Это не обещает быть простым и быстрым делом.
– Дорога длиной в тысячу вспашек начинается с одного шага, - ответил Остраго. – Главное – сделать этот шаг.
Глава 11
Танзен и Массено шли по улице Алхимиков. Одной из самых длинных улиц Валестры, столицы Мистерии. По сторонам толком не глядели – Танзен знал город, как свои пять пальцев, а Массено вполне налюбовался на достопримечательности в прошлое посещение. Танзен был в своей форме №50 (сорокалетний человек), Массено – в багровой рясе и повязке на глазах.
Отсюда, с Мистерии, расследование предложил начать Танзен. То есть, да, теперь они знают, что источник Тьмы Антикатисто – Хиард... но в Хиард просто так не нагрянешь и не спросишь. Возможно, проще попасть на луну, чем в эту тюрьму для бессмертных.
Остается искать ответы в прошлом. И в городе Мухзаза, родине Антикатисто, Массено уже побывал, ничего там не найдя. За столько веков от самого города-то осталось немного.
Что же до башни Антикатисто, то она ответов дала множество, но больше не даст ни одного. Да и к тому же она разрушена до основания самим же Антикатисто.
А вот в Мистерии... Радож Токхабаяж здесь учился. Здесь прожил много лет. Здесь стал магистром и профессором, а потом одну за другой получал премии Бриара всех трех степеней. Мистерия – настоящее сердце парифатского волшебства.