Апокалипсис 1920
Шрифт:
Томик тех, кого сочту друзьями.
Пусть они всё скажут за меня.
Ибо я наполнен только потрохами,
Первородна яблока червями
И всем тем, что не взяла земля.
Пусть.
Пусть. Наверно, всё не зря,
Что вершиться высшими умами,
До которых не достану я.
Их, как я, никто не понимает.
Ведь они мне - первая семья.
Я к ним нежность сильную питаю,
Пусть нас разделяют и века.
Пусть. Я не боюсь разлуки.
Одиночество есть общая судьба.
Я их нежные представлю руки.
Пусть представят что-то от меня.
Пусть оценят, поглядев с небес,
Куда эта унесёт река.
Пусть посмотрят на мой тёмный лес,
Усмехнувшись тихо, про себя.
Ах, куда? Куда же я залез?
Я спрошу вдруг под конец стиха.
Коль похожие я нацепил меха,
Значит мне положен тот же крест?
Waltzing Matilda
Пора прощания с империями века:
Орёл кровавый подлетает ввысь.
Конец для диктатуры человека:
Где танк стоял, там нынче скачет рысь.
Я
Чтоб видеть мог даже закрытый глаз.
Под "Вальс с Матильдой", в стиле лунных фаз,
Я круг пройду, не поменявшись к лету.
Я сдался. Всё - как в первый раз.
Изменит ли меня крушение света
Иль всё как в старь? И остриё стилета
В груди моей всё же прорежет лаз?
Umarlak
Я задаю вопросы мертвецов
Своим неумирающим друзьям.
Кто-то уйдёт навечно в землю снов,
Ведь всё здесь возвращается к корням,
К истокам, к чёрным алтарям -
В них кровью впитаны основы всех основ.
В основах этих - сокровенный страх,
Десертом стать на ужине богов:
Чтоб ели гости, будто второпях,
Впитавши яд моих холодных слов.
Я крови вкус почую на губах,
В день когда снова зацветёт овёс:
Я так силён в борьбе на языках,
Что мой уж стал оружием всерьёз.
И разговор, что драка на ножах,
Им раны я смертельные нанёс,
Что кровоточат будто в первый раз,
Краснея, как бутоны роз.