Апокалипсис для избранных
Шрифт:
Сложив листок в карман, он хотел пойти к экспедиции, но внезапно дротик вонзился в шею и парень упал в воду — недалеко от берега, за деревьями показался Плинтон. Он был разукрашен татуировками, а в руках была духовая трубка.
— Вот ты и попался голубчик, — произнёс ботаник.
***
Говорят, что ночь это проявление искренних чувств, что ночью даже фея плачет. Но, это была не ночь, а полдень, когда Вагни несли в мешке два индейца.
Шаман приблизил свое красное лицо и сказал астроному: «А сейчас будет немножко больно, потерпи, белый человек».
Сон, радужный сон посетил его, как подарок
И пусть этот сон, как повторение, второй раз снился ему, Вагни воспринимал его, как в первый раз.
— О, возлюбленная Мила! — кричал парень с радужного моста, который соединял их души.
Девушка шла по реке, а её роскошные волосы порхали, и ветер разбрасывал её фиалковый запах её тела. Она остановилась под мостом и посмотрела на него, как на что-то невероятное и недосягаемое.
— Когда ты вернёшься? — спросила Мила — я помню о тебе. Я вижу тебя.
— Мила, я слышу запах твоего тела, как это возможно?
— Вагни, Вагни — кричала она, и голос отражался эхом в голове.
Из глубины померкшего сознания, астроном ощутил боль в шеи. И после глубокого вдоха открыл глаза. Перед ним была Ута, державшая его голову на коленях, а рядом Эйрик.
— Вагни, — произнесла девушка, испытующе всматриваясь в лицо раненого.
Но парень с трудом понимал что происходит. И только слышал тот запах, тот запах тела Милы, который вдруг чувствовался ещё сильней.
Астроном поднял голову, и увидел Плинтона, который без сознания лежал у дерева.
— Что произошло, Эйрик? — спросил Вагни.
— Плинтон взбесился от двойной дозы, чуть тебя не отправил на тот свет. Хорошо, что мы вовремя влили тебе в рот противоядие. Будешь его вызывать на «дуэль?»
— Вот этого слизняка? — Вагни поморщился от боли, но усилием воли вернулся в реальность, — сам подохнет.
— Он не виноват! — Вагни, ты должен знать правду. Мы оказались в эпицентре войны двух племен.
Нас немного, мы должны объединиться в борьбе за свою жизнь.
Самая длинная и фантастическая ночь, в жизни Вагни, растянувшаяся на двое суток, закончилась. Если бы он знал, что его Мила или Шамшир, как ее называли индейцы сейчас недалеко, то побежал бы из последних сил.
Глава 30
Землетрясение
пещера сокровищ
Все последние дни Хьяльти мучила бессонница. Не помогал даже проем больших доз димедрола и метаквалона. Археолог решил: если проводник не поведет их прямиком к пещере с письменами на следующий день после индейской свадьбы Уты и Эйрика, то своими руками задушит его! И ничего его, Хьяльти не остановит. Сколько уже можно томить душу?!
Но во время свадьбы, когда угостили айяваяской, ученого все же сморил сон. Когда все участники экспедиции стали приходить в себя от айяваяски, ученый продолжал находиться в другом мире. Когда на несгибающихся ногах все вышли из гостевого вигвама, археолог продолжал лежать пластом. Его спящим унесли на носилках четыре индейца в месторасположение экспедиции. Последние дни женщины жили в отдельном вигваме, там было легче дышать и, наконец, они могли никого не стесняться. А мужчины остались в обжитой за две недели пещере. Хьяльти и на своем матрасе продолжал смотреть очередной сон. Видимо
Когда ученому бросилась в глаза статья геодезиста Грилевского, который на основании карты Кемаля нашел реальные координаты по широте и долготе места с сокровищами, он подпрыгнул на стуле чуть ли не до потолка!
Любой умный человек, сопоставив факты, сразу бросится организовывать экспедицию.
Ученый, как мог на людях сдерживал эмоции, а дома превратился в деспота, которого ничего не интересовало кроме подготовки к экспедиции. Хьяльти удалось даже зажечь огнем желания спокойную от природы Свен.
Она даже шутила, что в постели муж тюлень, а за рабочим столом — кровожадная акула.
***
Но вернемся к тому моменту, когда, Хьяльти, словно под ударом молнии проснулся среди ночи в холодном поту.
Только что он вспомнил, как за мелочами подготовки к экспедиции забыл самое главное. «Но что оно из себя представляло?» Мысль лихорадочно работала, пытаясь вспомнить суть. Все это напоминало охоту на крупного зверя, только зверем была ускользавшая мысль.
Он с трудом вспомнил, что у него тогда тряслись руки и ученый усадил вместо себя Свен переписывать последнюю страницу копии артефакта Кемаля Шахида. Напряг память и понял почему: " У них не работала копировальная машина.
Но что же было в той странице архиважного, если нужно было ее срочно переписывать?"
И когда Хьяльти доходил в рассуждениях до этого места, наступал провал памяти.
Он попытался взять себя в руки.
Память играла с ним в прядки, но упорный археолог все равно извлечет из этой проклятой головы то, что нужно!
Хьяльти даже хотелось разбить эту проклятую башку, которая не отпускала из анналов памяти то, что сейчас было важнее его никчемной жизни! Археолог дал себе срок: если не вспомнит за час — разобьет этот проклятый «чугунок» на плечах, который дала ему природа да так, что глаза зальет кровью не меньше чем при снятии скальпа! Он уселся на круглый камень при входе и смотрел в одну точку.
Оставалось десять минут до назначенного срока экзекуции.
А память продолжала издеваться. Он закрыл глаза и увидел тот переписанный листок. Он стал мысленно осторожно приближать его к себе, но в тот момент, когда ученый приготовился читать, изображение расплылось и ничего нельзя было разобрать.
Потом он вспомнил, что зачем-то сравнивал оригинал и переписанную копию. Даже упрекнул Свен в том, что она допустила ошибку.
До назначенного срока экзекуции оставалось пять минут.