Апокалипсис для избранных

Сикоревич Ян

Хьяльти закричал:

— Не понимаю, что тут происходит! Наша жертва, над которой мы готовили суд, стала сама палачом!

Все, наконец, поняли, что Мартин здесь не жертва, а охотник.

Внезапно Джек Самурай сорвался с места и бросился в лес, искореженный землетрясением. Старые деревья лежали вповалку, а молоденькие, которые испугано выглядывали верхушками среди исполинов, едва просматривались.

Мартин запустил третью стрелу, которая вернувшись заскользила по траве среди обломков.

— Следуй за ней и не забудь, что ты сейчас шуар, — проводник экспедиции был неумолим. Все застыли, ожидая своей

участи, только что спаслись от землетрясения, но от судьбы не уйти.

Мартин вернулся вскоре белый, как полотно.

— Я сдержал слово, индеец. — он бросил к ногам Скользкой Тени, на покрытую обломками скал землю знаменитый перстень Джека Самурая, с которым тот никогда не расставался. Значит и Джека уже нет на свете.

«Джек не надолго пережил своего врага», — подумал Хьяльти.

Проводник экспедиции рассказал вслух последнюю волю Мудрого Скорпиона. До свидетелей и жертв трагедии дошло, что индейцы, которые запугали всю планету, все время с ними были рядом.

Участники экспедиции и сестры-индианки со священным ужасом наблюдали, как очередной посланец смерти устремился в небо. Каждый перебирал в памяти свою жизнь. Признают ли его изгоем, помечен ли он чипом смерти, сколько осталось жить?

Даже безобидная Джессика вспомнила, как ребенком мучила кошку. Неужели за это и ее жизнь оборвется?

Только Йодис ничего не понимал. Он с восторгом смотрел на действия Скользкой Тени и мотал на ус каждое его слово. Когда выпущенная последней стрела упала возле ног Киркикоса, Джессика закричала: «Не отдам!»

Она геройски заслонила собой тренера и умоляюще посмотрела на индейца и Мартина.

— Отойди, женщина! Он когда-то убил человека, его судьба — смерть.

Индеец подошел и сорвал руки девушки с побелевшего от ужаса мексиканца.

Вскоре на полянке лежало четыре трупа. Но Киркикос не просто так отдал свою жизнь. Он успел в схватке выдавить один глаз у Мартина и у того теперь был вид кровожадного циклопа.

Все смотрели с ужасом в небо, а не заблудилась ли какая-то из пущенных стрел и не вернется ли она по его душу. Синдром страха сковал всех присутствующих. А невдалеке уже собирались потихоньку животные-трупоеды и раздавалось карканье нетерпеливых птиц, которое можно было перевести с птичьего языка примерно так: «Когда уже люди отойдут! Сколько нам еще ждать? Животы свело от ожидания!»

Никто не хотел хоронить уже окоченевшие трупы, все боялись заражения. Мертвых людей завалили камнями, чтобы не достались диким животным и прожорливым птицам.

Толчков больше не было. А даже если бы повторились, то после того, что случилось люди уже боялись только стрел смерти, но с неба больше ничего не вернулось.

Наконец, устав от произошедшего, разожгли костер и молча пили чай и ели маис.

Мартин поднялся и поманил за собой Шамшир. Та, в ужасе после прошедшего, отстранилась от него.

— Милая, что же произошло! Ты сама просила меня об этом. Я выполнил твою просьбу, эти люди умерли с твоего согласия. Я понимаю, тебе это неприятно, но теперь нас скрепила навеки их кровь. И я только что потерял глаз.

— Нет! Вырвалось у девушки, она побежала по дорожке вверх в горы. Мартин, держась за вытеченный глаз, устремился за ней.

— Ты от меня не уйдешь! — разозлился солдат.

Он вскоре настиг девушку и бросил ее наземь,

почти на край обрыва. Потом наклонился на колени и стал целовать.

— Уйди! Мне противно! Ты убийца!

Мартин попеременно то целовал индианку, то отрывался от ее губ и шептал сквозь боль:

— И ты убийца! Ха-Ха!

Но тут палач, истекающий кровью, почувствовал проникновение в тело чего-то острого. Появился второй полюс боли и между ним и Шамшир стало липко и мокро. До него дошло, что это индианка чем-то ранила его. Мартин вскочил на ноги и обнаружил, что в его бок вонзился какой-то предмет, он выдернул тот из тела и внезапно хлынула кровь… струей весело, словно долго ждала этого момента.

Потом на глазах Мартина его бок почернел:

«О Проклятье! Она ударила меня отравленным кинжалом».

Мартин осел. С каждой секундой силы оставляли его, а боль усиливалась. Он старался на коленях подползти к индианке. Последней мыслью солдата было: «Заберу ее с собой, сейчас еще немного и мы вместе полетим, как птицы вниз, любимые должны умирать вместе!» Но он не успел. Смерть оказалась проворней преступного желания. Безумие, внезапно затмившее сознание, спасло Шамшир от ужаса происходящего. А тело девушки напряглось в любовной неге. Индианке казалось, что Мартин продолжает ее обнимать. Истома распространилась от пяток до макушки. Несчастная даже не понимала, что убила его, находилась в полной прострации. Она лежала с закрытыми глазами, и губы шептали: «Мартин, где же ты?» А руки обнимали воздух и шарили в поисках объятий.

***

К Шамшир наклонилась сестра Ута и что-то насильно влила в рот. Глаза индианки еще некоторое время безумно вращались, но вскоре девушка затихла. Подошел Скользкая Тень, подняв шуарку на руки, медленно понес вниз с пригорка, Шамшир отбежала совсем недалеко от лагеря. Подземные толчки больше не повторялись.

Этой ночью никто не спал. Возбужденный Хьяльти попеременно забирал на собеседование очередного из выживших участников экспедиции для персональной беседы. Каждый после этого уходил хмурый и не хотел ни с кем делиться содержанием беседы.

Утро следующего дня выдалось холодным. Женщины завернулись в шали из альпаки, а мужчины вытащили из рюкзаков куртки, группу ожидал подъем еще выше в горы на высоту четыре километра. Предстоял обратный путь, но на этот раз нужно было пройти недалеко: тридцать километров до поселка, от которого можно уже добраться до столицы Киото. А там самолет и домой. Обратный путь всегда короче. Линда, связавшись по рации с центром, получила сообщение, что им официально разрешили пребывание в стране.

Казалось, что все плохое уже позади. Из зоны подопечной малаката, уже успели выйти, но тут Хьяльти остановил всю группу. Он попросил Линду отвести Йодиса в конец человеческой цепочки. Как только заметил, что сын скрылся за поворотом скалы, подозвал к себе проводника. Они находились у всех на виду. Слева отвесная скала, справа пропасть над очередной горной речушкой, ущелье медленно сужалось, горы становились круче. Внезапно Хьяльти что-то закричал и ударил проводника в грудь, тот схватил ученого за корпус, толкнул в пропасть. Хьяльти изловчился и потянул индейца за собой. Казалось, оба скроются навечно за острым выступом скалы, но индейцу удалось сорвать с себя руки ученого и Хьяльти полетел вниз в одиночестве.