Апокалипсис для избранных
Шрифт:
Женщина закричала от восторга: ей представилась судьбой возможность наказать мужчину так, как ей обычно это нравиться. И сейчас ее никто даже не осудит. Она схватила нож, лежащий на земле после разделки оленя, на котором запеклись капельки крови животного, и замахнулась для удара.
Но за секунду до этого индеец протянул эквадорцу духовое ружье.
Мартин не колеблясь поднес ко рту трубку и выпустил в женщину стрелу. Маленький укол в грудь и та мгновенно на глазах стала чернеть. Испуганная Даджара выронила
— Посмотри на этого наглеца! Как он позволяет себе так обращаться с женщиной! Мне же стыдно и больно! Я поняла, что мне доверили расправиться с человеком, который лишил нас всего! А негодяй превратился в палача сам!
Тут лицо Даджары исказилось нестерпимой болью, кожа ее обуглилась и женщина упала замертво на землю. Несколько раз дернулась и застыла навсегда.
— Ты убил ее, негодяй! — Пуля в один прыжок оказался рядом. Он выбил из рук Мартина, духовое ружье. Над перекатывающимися телами — оба упали в схватке на землю — склонился проводник. Индеец прицелился и одним мощным рывком разнял сцепившихся.
— Ну и нечеловеческая сила в тебе, — с уважением потупился Пуля. Он признал, что Скользкая Тень сильнее его. Индеец подошел к Мартину, снова вложил ему в руки лук и вторую на этот раз стрелу.
Все с ужасом смотрели, как новый посланник судьбы вонзился в небо и долго, не возвращался.
Обратно стрела упала рядом с Пулей. Тот отреагировал мгновенно, словно ожидал, что выбор падет на него.
— Теперь мой черед расправиться с деспотом! То что не удалось Даджаре, сделаю я!
Он поднял тот же нож, который уронила Даджара и опять бросился на эквадорца.
Старик индеец молча снова передал духовое ружье Мартину.
Тот, еще возбужденный схваткой с Пулей, с радостью выпустил отравленную стрелу, попав в левую щеку. До вояки дошло, что жизнь заканчивается.
— Ну раз судьба такая, то умру, солдату не привыкать, днем раньше, днем позже.
Умирающий замолчал, чувствовалось, что он испытывает нечеловеческую боль. Последние силы отдал на то, чтобы подойти к Даджаре и сказать: «Ну вот, теперь тебе не скучно будет на том све…».
Пуля успел прикоснуться своими губами к губам Даджары и повалился замертво рядом.
Хьяльти закричал:
— Не понимаю, что тут происходит! Наша жертва, над которой мы готовили суд, стала сама палачом!
Все, наконец, поняли, что Мартин здесь не жертва, а охотник.
Внезапно Джек Самурай сорвался с места и бросился в лес, искореженный землетрясением. Старые деревья лежали вповалку, а молоденькие, которые испугано выглядывали верхушками среди исполинов, едва просматривались.
Мартин запустил третью стрелу, которая вернувшись заскользила по траве среди обломков.
— Следуй за ней и не забудь, что ты сейчас шуар, — проводник экспедиции
Мартин вернулся вскоре белый, как полотно.
— Я сдержал слово, индеец. — он бросил к ногам Скользкой Тени, на покрытую обломками скал землю знаменитый перстень Джека Самурая, с которым тот никогда не расставался. Значит и Джека уже нет на свете.
«Джек не надолго пережил своего врага», — подумал Хьяльти.
Проводник экспедиции рассказал вслух последнюю волю Мудрого Скорпиона. До свидетелей и жертв трагедии дошло, что индейцы, которые запугали всю планету, все время с ними были рядом.
Участники экспедиции и сестры-индианки со священным ужасом наблюдали, как очередной посланец смерти устремился в небо. Каждый перебирал в памяти свою жизнь. Признают ли его изгоем, помечен ли он чипом смерти, сколько осталось жить?
Даже безобидная Джессика вспомнила, как ребенком мучила кошку. Неужели за это и ее жизнь оборвется?
Только Йодис ничего не понимал. Он с восторгом смотрел на действия Скользкой Тени и мотал на ус каждое его слово. Когда выпущенная последней стрела упала возле ног Киркикоса, Джессика закричала: «Не отдам!»
Она геройски заслонила собой тренера и умоляюще посмотрела на индейца и Мартина.
— Отойди, женщина! Он когда-то убил человека, его судьба — смерть.
Индеец подошел и сорвал руки девушки с побелевшего от ужаса мексиканца.
Вскоре на полянке лежало четыре трупа. Но Киркикос не просто так отдал свою жизнь. Он успел в схватке выдавить один глаз у Мартина и у того теперь был вид кровожадного циклопа.
Все смотрели с ужасом в небо, а не заблудилась ли какая-то из пущенных стрел и не вернется ли она по его душу. Синдром страха сковал всех присутствующих. А невдалеке уже собирались потихоньку животные-трупоеды и раздавалось карканье нетерпеливых птиц, которое можно было перевести с птичьего языка примерно так: «Когда уже люди отойдут! Сколько нам еще ждать? Животы свело от ожидания!»
Никто не хотел хоронить уже окоченевшие трупы, все боялись заражения. Мертвых людей завалили камнями, чтобы не достались диким животным и прожорливым птицам.
Толчков больше не было. А даже если бы повторились, то после того, что случилось люди уже боялись только стрел смерти, но с неба больше ничего не вернулось.
Наконец, устав от произошедшего, разожгли костер и молча пили чай и ели маис.
Мартин поднялся и поманил за собой Шамшир. Та, в ужасе после прошедшего, отстранилась от него.
— Милая, что же произошло! Ты сама просила меня об этом. Я выполнил твою просьбу, эти люди умерли с твоего согласия. Я понимаю, тебе это неприятно, но теперь нас скрепила навеки их кровь. И я только что потерял глаз.