Апокалипсис every day
Шрифт:
— Я тоже хочу узнать эту теорию, — упрямо произнёс Фридрих.
Полковник отрицательно покачал головой, улыбнулся.
— Не надо. Вы ещё недостаточно русский. Может быть потом, в следующий приезд…
— Вы считаете, что я сюда вернусь?
Фридрих попытался вложить в голос побольше сарказма. Получилось плохо.
Полковник улыбнулся.
— Помните, что говорил незабвенный Джеймс Бонд? «Никогда не говори — никогда».
47
Вызов как вызов. Сердечный приступ, Скорая помощь до сих пор не приехала… Или, как обычно,
Когда машина остановилась возле указанного дома, из калитки вышел человек с большой сумкой через плечо и коротким автоматом в руках. И сумка, и костюм камуфляжной расцветки. Русский парень, отказавшийся поцеловать ботинок нового русского за сто баксов.
Подойдя к дверце водителя, бывший телохранитель наставил автомат на Виталия.
— Вылезай.
— Вылез. Что дальше?
— Дальше ты идёшь пешком домой и всю дорогу молчишь. А мы с немцем кое-куда съездим. Ненадолго.
Фридрих посмотрел в глаза русского и перевёл взгляд на Виталия.
— Иди. Будь дома. Я позвоню.
— А ты?
— Этот человек не причинит мне вреда, если ты будешь молчать.
Бывший телохранитель усмехнулся и кивнул, соглашаясь.
Виталий помедлил, но, наткнувшись на сердитый взгляд работодателя, вздохнул, пожал плечами, махнул рукой и отправился восвояси. Фридрих принял на колени тяжёлую пятнистую сумку и стал смотреть вперёд.
Русский вёл машину точными, экономными движениями. Всё дальше и дальше от основной трассы. Впрочем, ехали они недолго, минут пять-семь. Затем машина остановилась, и русский коротко кивнул на дверцу: вылезаем. Фридрих молча повиновался.
Теперь они шли лесом. Русский целенаправленно прокладывал путь, немец с тяжёлой сумкой шёл следом.
На окраине дачного посёлка они остановились. Фридрих, повинуясь жесту русского, поставил сумку на землю, затем отошёл на пару шагов и стал молча наблюдать за дальнейшим развитием событий. Страха он не испытывал. Во-первых, потому что на самом деле не боялся смерти. А во-вторых, если его похититель и будет кого-то убивать, то явно не его. Не тот он человек, чтобы менять свои решения.
Русский некоторое время наблюдал что-то в бинокль, затем издал звук удовлетворения, повернулся к своему спутнику и взглянул с улыбкой в его глаза.
— Кино снимать умеешь?..
Внутри тяжёлой сумки оказалась видеокамера с боковым экранчиком, позволяющим отсмотреть только что отснятый материал. Фридрих, повинуясь указаниям русского, сделал пару проб: сначала человека во весь рост, затем плавно перевести объектив на во-он тот дом.
Оставшись доволен результатами, русский вынул из сумки основную тяжесть: две большие толстые зелёные трубы. Фридрих недоумённо взглянул на них. Русский перехватил его взгляд и объяснил, довольно дружелюбно:
— Реактивный огнемёт. Мы такими «зелёнку» выжигали. А теперь будем клопов морить. Возьми-ка домик, та-ак, а теперь крупным планом вон те две морды в окошке. Чудненько…
— Это тоже новые русские? — хладнокровно спросил немец.
— Точно, — весело и зло согласился русский. — Тот, кто слева, цыганский барон и главный
Фридрих дождался, когда русский приладится, прицелится. После чего, по слову: «Давай их», — перевёл объектив на дом.
Выстрел.
Развороченный взрывом капсулы с огневой смесью, дом полыхал. Из окна, у которого только что стояли наркоторговцы, весело взмывало в небо алое, жаркое даже отсюда пламя. Рядом грохнуло, взметнулась пыль, камера в руках немца дрогнула, но уловила тот момент, когда второй заряд довершил работу по уничтожению дома. Затем, по приказу русского, он перевёл камеру на него и снимал, как тот скидывает с плеча использованную трубу огнемёта, поворачивает голову, улыбается и идёт навстречу оператору, загребая ногами желтую осеннюю листву.
Русский аккуратно вынул видеокамеру из рук немца, выключил её и кивнул — уходим. И они вернулись к машине.
Они уже минут пять ехали по городу, когда сидевший за рулём русский удивил его своим вопросом, произнесённым к тому же несколько смущённым голосом:
— Слушай, немец, если ты не против, не поможешь мне тут одну штуковину до машины дотащить? Потом мы быстренько на кладбище и я тебя отпускаю.
— Я не против, — лаконично ответил Фридрих.
Место, о котором говорил русский, оказалось мастерской по изготовлению надгробий, надгробных плит и памятников. Русский оставил видеокамеру на сиденье, зашёл в здание мастерской, минут через пять вышел в сопровождении небольшого, злого на вид старикашки, сгорбленного жизнью и алкоголем. Старикашка подвёл русского к ряду надгробных плит у стены здания, показал. Заказчик осмотрел, удовлетворённо кивнул, расплатился и махнул рукой Фридриху. Вдвоём они погрузили мраморную плиту в салон труповоза. Когда они несли плиту, Фридрих неожиданно понял, что на ней изображено лицо этого самого русского, его имя, дата рождения и прочерк. Дата смерти отсутствовала.
Всё так же, молча, они вернулись в кабину. Русский снова сел за руль и через некоторое время они въехали на территорию какого-то кладбища в лесу. Русский остановил машину у небольшого домика, забрал видеокамеру и вышел. Фридрих автоматически последовал за ним.
Они прошли аллею Героев. Вообще-то, как это место именовалось на самом деле, немец, конечно же, не знал. Но по другому это место как-то просто и не назовёшь. Групповые и одиночные памятники создавали своим количеством и качеством исполнения именно такое отношение к данному месту. Особенно Фридриху запомнилась огромная, трёхметровая статуя мужчины в полурасстёгнутой каменной рубашке…Очень, очень внушительно.
В конце аллеи, возле одного из памятников, поминали покойного бутылкой дорогой водки двое бритых затылков в кожаных куртках. Те самые, купившие у милиционеров на дискотеке наркотики убитого торговца, и подарившие Фридриху снятый с трупа перстень-открывалку.
Господа бандиты встрече не удивились. Молча взяли из рук русского видеокамеру, пару раз просмотрели запись. Губы их понемногу расплылись в довольной улыбке. Старший привычно хрюкнул какой-то звук, младший тут же подал русскому небольшой чемоданчик. Атташе-кейс. Где-то до половины заполненный пачками денег.