Апокалипсис от Владимира
Шрифт:
Глаза Даниила округлились от изумления. Видно, круговерть, творящаяся в моей голове, его немало забавляла. Он наклонился ко мне и заговорщически прошептал:
— А твои бесы повеселее моих будут. — И уже вслух произнес: — Ну что же, за работу, друзья! — Произнес по-русски, легко грассируя. Затем, хитро, как-то не по чину, подмигнув, добавил:
— Отправляйтесь по домам! Я буду с вами, не оставлю вас во служении, но народы ждут своих поводырей. Приведите их к свету! А я тем временем прослежу, чтобы «святый город Иерусалим был приготовлен, как невеста, украшенная для мужа своего».
ГЛАВА 4
Сказано —
Я открыл глаза. Стюардесса, разбудившая меня, смущенно улыбнулась:
— Извините, Владимир Рудольфович, вы так сладко спали, но уже пора пристегнуться.
Дожил — мало того, что сплю, как студент после первой сессии, так уже и по имени-отчеству обращаются. Непривычно, да и не по-апостольски. Кстати, вот вам и еще одно смыкание профессий — в журналистике отчества тоже не очень приняты. А может, все гораздо проще — возраст? Ведь уже не мальчик.
Кстати, о возрасте. Даниил моложе меня, а я моложе Билла. Что бы ни говорили, но возраст имеет значение. Довольно тяжело принимать старшинство людей, которые младше тебя. Должно быть, поэтому в ленинском окружении не было даже его ровесников. Отсюда и кличка «старик» — на десять лет всех старше. Понятно, что если в начальниках у тебя сам Творец, то его старшинство сомнения не вызывает, но вот тогда, в начале эпохи — когда ученики еще и не ведали, кто им проповедует, — как складывались их отношения друг с другом и с Иисусом?
Весь Рим и Ватикан украшены изображениями Петра и Павла, где Петр — седовласый старец с ключами, а Павел — со смешным плевочком волос и существенно моложе Петра. Конечно, разница в возрасте у них была немалая. Но вот был ли Петр самым старшим по возрасту из учеников? А кто был старше по годам — Иисус или Петр? Судя по иконам — Петр. А может, это ощущение связано с раскаянием, исказившим черты его лица после осознания, что сбылось реченное Иисусом и трижды отрекся Симон от учителя? Ответа нет. Как нет ответов и на многое другое, относящееся к жизни апостолов.
А сейчас мне было бы очень полезно их почитать. Все-таки каноническими деяниями апостолов сыт не будешь. Уж больно все схематично. Сплошные переходы да проповедования. Попытки убедить жестоковыйных в том, что Христос и есть Спаситель. У нас с Биллом таких проблем нет. Как-никак, Даниил все время рядом, да и время другое. Бедный Павел за время своего служения настрадался безмерно. То побьют, то в темницу заточат, а в конце концов и вовсе главу усекли. Проявили, значит, милость, как к римскому гражданину. Петру так не повезло — распят был вверх ногами, по его же просьбе. Горек апостольский хлеб! Слезами и потом полит. Кроме Иоанна, никто не смог избежать мученической смерти.
Любопытные мысли, но приходят как всегда не вовремя. Пора выгружать мое драгоценное тело из самолета и отправляться на встречу с Президентом Российской Федерации. Ой, что это я сидя? Может, надо вскочить, выпятить грудь и с придыханием в голосе произнести — Владимир Владимирович Путин? И чтобы легкая слезинка дрожала в уголке глаза и нижняя губа чуть подрагивала. От обожания. Чай не где-нибудь, в Расее-матушке. Страна самодержавная — как правителя ни величай, для народа он все одно царь-батюшка. А уж умники всякие сами придумают, какая форма правления в стране, и не устанут кричать на всех углах: «Демократия!» А как устанут, да жизнь разладится, — все раскритикуют и тиранией назовут.
А ответ ведь прост — все зависит от характера царя. Ежели из интеллигентов, с заходами, да
А вообще Путин — человек интересный. Он мне понравился с первой встречи. Ему не надо было объяснять ни про Даниила, ни про Конец света — серьезно отнесся, подготовился. Одно удовольствие с такими гражданами работать! Да и участие проявляет тактичное: в душу не лезет, держит дистанцию, а значит, играет со мной по-крупному — опасается подсечь рыбу раньше времени. Видно, не до конца я крючок заглотил — надо меня еще поводить. Звоночек с предупреждением о взрыве забавный был, надо еще посмотреть, откуда Президент узнал о покушении. Да и, по-моему, его удивление, что я уже не в гостинице, было несколько наигранным.
Наверняка у него был выбор — есть информация о взрыве и возможность предупредить нас о грядущей опасности. Предупреждение, несомненно, могло принести Путину зачетные баллы. С другой стороны, мы и сами с усами — Даниил заблаговременно предупредил нас об опасности. Выбирались мы из гостиницы с помпой, так что вся агентурная сеть гудела, как улей, и не доложить в Москву они просто не могли. И вот тут Президент играет очень тонко. Своим звонком он убивает двух, а может быть, и больше зайцев, да не простых, а энерджайзеров, которые сами по десятку зайцев до инфаркта доводят. Во-первых, он показывает, что все держит под контролем, а во-вторых, что за нами якобы не следит, именно поэтому и не знал, что мы уже вне отеля. Тонко, но не прокатило. Сейчас выясним, к чему все эти чекистские разводки.
Пока я жил своей глубокой внутренней жизнью, вокруг происходили события. Трап, улыбка проводницы, зачем-то ковровая дорожка. Как только я вынырнул из овала дверного проема, привычно нагнувшись, — маленькая лесть своему росту, впрочем, довольно бесполезная, — меня оглушили звуки родного гимна, который грянул сверкающий аксельбантами военный оркестр. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и даже несколько растерялся. А делать-то что? Насколько я помню, под звуки гимна надо гордо стоять, а не с трапа спускаться. Непорядочек — не вовремя заиграли. Видимо, эта мысль пришла в голову не мне одному. От аккуратного каре встречающих отделилась суетливая фигура и бросилась к оркестру. Гимн заметно сократили, и через минуту я смог наконец сойти с трапа. Внизу меня уже ждали: очень вдумчивый человек в рясе и с печальным лицом, ряд граждан с ответственно одутловатыми мордочками, какие-то военные, пытающиеся внять животы, и представитель администрации, которого все присутствующие боялись значительно больше, чем меня. Именно он и направился ко мне.
— Здравствуйте, Владимир, — поздоровался представитель администрации, — меня зовут Алексей Громов. Я пресс-секретарь президента.
— Добрый день! — ответил я и подумал, что невысоко же меня ценят. Или это такая административная шутка: мол, вы, Владимир, может, и апостол, но это в вашей небесной канцелярии, а на родине вы так журналистом и числитесь. То есть по Сеньке и шапка.
— Извините, у нас долго решали, кто поедет вас встречать, — будто угадав мои мысли, сказал Громов. — Согласитесь, времени вы нам оставили в обрез. Президент работает в Ново-Огарево, я был с ним, и он попросил меня вас встретить и сопроводить к нему. У нас не все благополучно, так что ваши знакомые — господа Волошин с Сурковым, не в Москве, а Патриарха я решил не беспокоить. Да и, согласитесь, ритуал встречи с…