Апокалипсис Томаса
Шрифт:
Домик садовника — внушительное двухэтажное каменное здание, расположенное в живописной лощине. Средняя его часть открыта солнцу, тогда как с боков здание затеняют кроны перечных деревьев. Их маленькие листочки чуть подрагивали от легкого, как дыхание младенца, ветерка.
На первом этаже окна оказались побольше, чем в гостевой башне, но их тоже забрали решетками. За тремя гаражными воротами, вероятно, находились транспортные средства, которыми пользовались садовники. Но я ни разу не видел, чтобы Джэм Дью или кто-то из его подчиненных на чем-то куда-то ехал. В один из моих визитов к главным
Предположение, что Джэм Дью сейчас что-то сажает около дома или охотится за одуванчиком, который может уничтожить совершенство Роузленда, грозило немалой опасностью, но я позволил себе оттолкнуться именно от него и попытался открыть парадную дверь. Заперта. Гаражные ворота, похоже, сдвигались с помощью электромоторов. Никаких приспособлений для того, чтобы открыть их снаружи и вручную, я не обнаружил.
С задней стороны здания я нашел две двери и несколько окон с решетками. Вышибить дверь — задача не из легких, если она заперта на врезной замок.
Кроме того, в тот день я надел «рокпорты» на резиновой подошве. Если уж вы собираетесь вышибать двери, надевать надо сапоги с крепкими каблуками или что-то подобное. Иначе все закончится тем, что вы будете лежать на земле с переломом пяточной кости, рыдая, как ребенок.
Мэтт Деймон, Том Круз, Лайм Нисон, Брюс Уиллис и им подобные вышибли множество дверей без всякого ущерба для calcaneous, что в переводе с латинского и означает пяточную кость. Иногда они проделывали это босиком. Но я не отношу себя к таким крутым парням, как эти экранные герои, да и нет у меня медицинской страховки того уровня, какая положена членам Гильдии киноактеров.
На окольном пути к домику главного садовника я думал о недоумении Волфлоу, вызванном тем, что он пригласил Аннамарию в гости… и вспомнил, что над этой же загадкой ломали голову Генри Лоулэм и Паули Семпитерно. Если эти люди хранили секреты, которые могли их уничтожить, приглашать незнакомцев погостить в Роузленде выглядело самоубийством.
Аннамария обладала харизмой, в прямом смысле этого слова, и вызывала у людей желание ей помочь, но она не была жрицей вуду, не творила заклинания, позволяющие попасть в любое нужное ей место. Она сказала Вулфлоу, что тот пригласил ее и меня в Роузленд ради какой-то цели, и Аннамария вроде бы имела общее представление, что это за цель, пусть даже она никогда не делилась своими догадками, оставаясь со мной такой же таинственной, как с другими.
Расследуя убийства с Уайаттом Портером, начальником полиции Пико Мундо, который относился ко мне, словно отец, я узнал, что некоторые преступники, раз за разом творящие насилие, особенно извращенцы, хотят, чтобы их поймали. Не все. Наверное, даже не большинство. Но некоторые. Они могут не отдавать себе отчета в том, что им хочется, чтобы их поймали, но подсознательно они оставляют следы, позволяющие связать их преступления, наводят полицию на след, идут на все больший риск и рано или поздно неизбежно оказываются за решеткой.
Какими бы странными делами ни занимался здесь Волфлоу, на каком-то
Стоя перед дверью черного хода домика главного садовника и гадая, пытаться мне вышибить ее или нет, я внезапно задался вопросом, а вдруг Волфлоу, с его подсознательным желанием положить конец ужасам, творящимся в Роузленде, в прямом смысле слова дал мне ключ для решения этой проблемы.
Я вставил в замочную скважину ключ от гостевой башни, и он повернулся. В обоих зданиях использовались одинаковые замки.
На первом этаже находился гараж. Из трех стояночных мест два занимали автомобили, которыми обычно пользуются ландшафтные специалисты. С кабиной без крыши, с открытым кузовом, но эти тянули на раритеты, так давно сошли с конвейера: полированные бронзовые элементы отделки, большущие круглые фары, колеса со спицами, какие давно уже не используются в автомобилях такого типа. Но не вызывало сомнений, что оба автомобиля на ходу.
К гаражу примыкала инструментальная зона, предлагавшая лопаты, грабли, кирки и серпы, развешанные по стене. Чистотой все они напоминали хирургические инструменты.
По центру инструментальной зоны стояли стеллажи. Я их обошел по кругу. Все полки пустые, ни единой пылинки.
В бетонном полу обнаружилось множество торцов медных стержней с удлиненной восьмеркой на каждом.
Я не нашел ни мешков с удобрениями, ни канистр с инсектицидами, ни бутылок с фунгицидами, ни каких-то других веществ, которые обычно используются садовниками.
Заглянул во все ящики со всевозможным ручным инструментом. Нашел ножовку, которую взял, прихватил и упаковку сменных лезвий. Ее я засунул во внутренний карман пиджака.
Взял я и отвертку. Не нож, конечно, но тоже могла нанести рану. Ручку изготовили из дерева — не из пластмассы.
Хотя хороший Одд Томас возмущался даже мыслью о том, что придется ударить кого-то отверткой или другим оружием, я знал по жизненному опыту, что, загнанный в угол и в отчаянном положении, я мог сделать с плохими мужчинами то же самое, что они хотели бы сделать со мной. И с плохими женщинами — тоже. Во мне была темная сторона, и, если ей бросали вызов, она поднималась и давала отпор. Я действую так, спасая невинных, но иногда задаю себе вопрос: останусь ли я невинным сердцем или хотя бы достойным отпущения грехов, когда пройду весь отведенный мне, такой странный, путь.
На первом этаже также находился кабинет мистера Джэма Дью. В ящиках стола и бюро царствовала пустота. На бетонном полу сверкали медные кругляши.
Внутренняя лестница отсутствовала, поэтому я воспользовался наружной, на восточной стене здания, чтобы подняться на второй этаж. В коридор, который тянулся на две трети дома, выходили двери пяти жилых комнат и одной ванной. Возможно, они предназначались для садовников, но сейчас пустовали. Меня встретили голые пол и стены.
Дверь в конце коридора вела в небольшую квартиру Джэма Дью. Она сияла чистотой, но богатством обстановки могла соперничать с келью буддистского монаха.