Апокалипсис
Шрифт:
Следующая деревня на нашем пути оказалась… не оказалась. Её не было. Сгорела дотла. И судя по дымящимся головешкам — всего-то денек назад.
— Не успели… — пробухтел я, бросая еще тлеющее полено к остальным.
Встала делима: бежать обратно, спасать те две деревни, что еще остались. Или бежать вперед, спасать себя и тех, кто там впереди. Там по маршруту до дома, осталась всего-то одна деревня, но зато самая большая в моем баронстве. Деревенька, в которой я, по сложившейся за время похода традиции, воткнул щит с надписью «есть лекарство», и в которой был расположен мой временный штаб, на время сбора со всех окрестностей выживших в этот единый центр исцеления. Можно сказать,
А «местные» жители еще и недолго думая переименовали «своё», новое, селение, в «новую плакатную» — я тогда еще боролся за оригинальность названий, и повторять название простой «плакатной» не дал. После «первой плакатной» и «идеально плакатной» мне уже стало пофиг. В прочем, тут по графству еще много таких плакатов понатыкано, и еще ну очень много таких «плакатных», «щитовых», и «транспарантных» развелось. Наверное, каждая десятая деревня в графстве теперь носит такое название. По крайней мере, в этой части графства.
Она ключевая, центровая, и боюсь, уже тоже в пепелище. И все же мы решили бежать туда — её ни как нам не обойти по пути к замку, без риска заблудится, а сидеть с крестьянами в деревне и ждать вторжения не лучший выход. Если эта деревня тоже уничтожена, то про остальные в принципе можно забыть. Если нет — необходимо спасти в первую очередь.
А поскольку мимо самой деревеньки, и отходящих от неё во все стороны дорог, ну ни как не проскочишь, решили все же бежать через лес, чтобы избежать сюрпризов, засад и блокпостов на дороге. Так надежнее и спокойней, а эльфам нет особой разницы, где именно бежать. По дороге, лавируя по грязи, или по лесу, скользя по мху и прыгая по поваленным деревьям.
А вот нам вообще-то есть разница! Когда они прыгают… мы испытываем некие линейные перегрузки, из-за резкого ускорения и торможения.
— Плавнее прыгайте эльфочки, плавнее! — назидательно указал им я.
— Но… как? — не поняла Ложка, повернув ко мне голову и, так же как и её подруга, продолжая и дальше скакать.
— Медленнее и аккуратней отрывайтесь от земли… отрываетесь от земли плавно и медленно, летите быстро и далеко, и так же медленно приземляетесь.
— Но… Как?
Нда… Эти штуки в основном умеют только копировать. И их сложно научить тому, чего они никогда не видели и даже не представляют, как это должно быть. А уж тем более, если это противоречит их внутреннему чувству «правильного», «естественного» и «положенного», нарушая их внутренние, да и внешние, законы физики. Очень трудно.
При приближении к деревне, я велел всем заткнуться и сделал это же сам. И вообще, мы стали стараться передвигаться как можно тише и даже снизили скорость. Из-за леса показались первые дома. Потом вторые, третьи, и стал доносится шум работающих двигателей. Ну и людские голоса, само собой, тоже.
Свято веря в то, что нас ни кто не засечет, раз до сих пор не засек, мы подползли почти к самой кромке леса и стали наблюдать. Наблюдать за большой стройкой.
Деревни как таковой уже фактически нет. Потрёпанная чумой, тем, что ей предшествовало, людьми, мародерами и самой смертью, еще какими-то там своими, местными, разборками, она обрела смелый вид Сибирской деревни — три дома на километр. Сейчас же в это пространство между домами вклинились шатры и палатки, какие-то щитовые домики, вагончики на колесиках, и жилые-нежилые контейнеры. Деревня за жалкие пару месяцев разрослась в хорошее село или может быть даже в поселок городского типа.
Часть леса тоже вырубили, пустив на стройматериалы или под застройку. Часть проредили, превратив рощи строевого леса в скопления кустарника. В общем, поработали. Установили тут и там кучу оборудования, по типу
Блин! Даже спутниковая тарелка есть! Размётчиком метров пять в поперечнике! Тут же нет спутников! Или уже есть? А не пришли ли эти гости из космоса? Нет, на зеленых человечков эти «зеленые» не тянут — обычные люди. Похожи на… широкоглазых китайцев? Загорелых европейцев? Гавайцы! Точно, они! В общем, личности загорелые, накаченные, но со всеми чертами лица европейца. Я бы даже сказал: они похожи на чопорных англичан, под слоем загара и слегка зауженными гляделками. Хотя много ли я видел англосаксов в своей прошлой жизни? Люди как люди, ничего необычного.
Их языка мне отсюда не расслышать, так что армию какой страны они представляют, сказать не могу. По технике и её количеству на американцев больше тянут, если конечно не пришли с соседнего континента, ведь о нем я знаю только то, что он есть. Да и форма зеленая, вместо любимой янками пустынки. А большее с такого расстояния и не разглядеть и не понять.
Память, встревоженная видам явлением миру средневековой культуры механизмов технологической эпохи двадцать первого века, хоть и взберендила кучу воспоминаний и вывела на поверхность сознания кучу нужной и ненужной информации, все же за двадцать лет жизни в этом мире успела сильно притупиться.
Многих вещей о своей прошлой жизни я уже никогда не вспомню. А другие моменты, которых, скорее всего, никогда и не существовало, наоборот — наплодились. Больна моя фантазия. Например, как я со Свеном на метро катаюсь. Ну и огромный объём информации о детстве в первом мире вообще бесследно исчез, замещенные на куда более яркие, но несомненно более тяжёлые, воспоминание о моем детстве здесь. Например: как я впервые получил свои десять плетей.
А еще, не смотря на огромное количество инопланетян, местные жители тут тоже присутствуют, выполняя для захватчиков самые тяжелые работы. Что-то таскают, что-то пилят или рубят, где-то капают. Большую часть работ конечно делает техника, но например мешки с мукой в дом всё равно приходится таскать руками. Траншею под канализацию тоже, только ручками копать. В тех местах, куда не подъедет техника, в особенности. Да и с прочими мелкими работами без кучи дешевой, дармовой, и рабской, силы, просто не обойтись.
Кстати! Мой плакат так и стоит! Только поверх старой и мирной надписи красуется другая, куда более крупная и жирная, написанная яркой красной краской, на фоне уже выцветшей черной «крови».
ОСВОБОЖДЕНИЕ — гласит самая крупная надпись, не вошедшая даже в длину щита и написанная поперек него, от угла к углу. А в уголках приписки мелким шрифтом: Угнетают? Унижают? Принуждают? — в верхнем, и — Долой тиранию узурпаторов! Долой магию и неравенства! Долой нищенство бедных! — в нижнем.
Ага, так они и «долоют» — усмехнулся я про себя, прочитав видимые от сюда надписи — помоют и еще раз долоют. Вон, вижу я как они долоют — узрел я, как уронившего мешочек мужчину, огрели прикладом — просто заменили одних «узурпаторов», на других, с тем же эффектом и правами, глупые человеки.
— Хапвпа! — донеслось со спины. — Папождл!
Четыре тушки синхронно перевернулись с живота на спину и лицезрели двух «зеленых», тычавщих в нас свои автоматы.
— ВА! Арвыалвыоа! — донесся невнятный воскрик когда один из них увидел лицо Вилки.
— ФАС!
— А что… — еще начала говорить Ложка, когда Вилка уже прыгнула из положения лежа и вцепилась в «зеленого».
— «Тра-та-та-та-та!» — раздалась автоматная очередь, и брызги свинца, от удара в тело «нечисти», сделали во мне пару дырочек, но человека это ни разу не спасло, и эльфа его разрезала на кучку разнокалиберных полосок ударом «ножниц» с двух рук.