Апокриф
Шрифт:
Я провалился в почти трёхчасовой сон — недолгий, но будучи аугментом сносно отдохнул. Перед прыжком мы приготовились к бою. РСТ перезаряжался у нас немного быстрее, чем у малых кораблей, поэтому оставили их позади.
Сектор встретил нас привычной мёртвой тишиной. Мы включили варп-передатчик с маяком опознавания и послали обычный сигнал. Однако найти Эйнштейна здесь не повезло. Местная планета была таким же мёртвым миром, разве что чуть более разбомбленным. И мы даже не стали тратить время на спуск. Мега-верфь находилась на синхронизированной орбите газового
И выглядело всё довольно печально. Вокруг исполинской конструкции в космосе дрейфовало изрядно рассеявшееся поле обломков. Так что мы остановились подальше, чтобы не таранить их варп-полем. Мелкие куски попросту испарит, но там нам могло ждать и нечто опасное.
— Тяжёлые корабли терранцев, истребители… о, а это кусок Анбиддена, — Раймон сидел на мостике и оперировал сенсорами и телескопами, которые постепенно составляли для нас карту поля обломков и делали фотографии.
Я находился в кресле пилота Бессмертного и наблюдал, жуя приторный питательный батончик и запивая энергетиком.
— Есть что-то более-менее целое?
— Не вижу… но вот подпадающее под понятие «одним куском» — вполне.
Инженер манипулировал главным экраном мостика, а мы подключились к отображению с него. На экране появилась фотография дредноута. Монструозный размер был понятен благодаря огромным пробоинам на корпусе, в которых под удачным светом от местной звезды были видны слои палуб. Не слишком уступает Судьбе! По оценке наших сенсоров, пять километров в длину! Разве что дизайн простоват.
Мы преуспели в космической инженерии и позволяем себе корабли более сложной формы. Тут же мы видели типичный кирпич со скосами или выносными модулями. Либо прямые углы, либо под сорок пять градусов. Впрочем, даже так побитая махина сохранила некую величественную ауру могучего воина, сражавшегося до последнего.
Трудно сказать, что именно его добило. Однако он остался дрейфовать совсем близко от верфи, на которой я сфокусировался.
Основная её часть представляла собой шестигранную призму. Хотя множество выпуклостей превращало её почти в цилиндр. От каждой грани отходило два уровня толстых лучей, на которых располагались доки и верфи тяжёлых кораблей. Большие прилипали к лучам сбоку, мелкие проходили прямо насквозь.
Большая часть так или иначе разрушена. В некоторых скелетных доках на захватах ещё висели частично собранные корабли. Общий объём одного только центрального блока превосходил дредноут раза в три. Наверняка там помимо реактора располагались жилые помещения для персонала и наиболее ценные производственные линии. У нас на такой одного рабочего персонала, включая обслуживающий, было бы несколько сотен тысяч.
Разумеется, не каждый из двенадцати лучей служил верфью. Часть были продолжением производственных комплексов. Например, один представлял из себя целую батарею исполинских баллонов или цистерн явно для химической промышленности. Некоторые доки
Некоторые лучи отломились, но остались висеть рядом. Где-то произошли мощные взрывы. По крайней мере один боком протаранила половина линкора. Из-за огня по турелям, в некоторых местах даже уцелевших, станция пестрила дырами. Судя по сканерам — порой весьма глубокими.
— Видал и побольше… да это и не самая необычная, но всё равно впечатляет. Вероника, что по энергетическим сигналам?
Главный инженер, пока мы глазели, использовала все доступные методы обнаружения.
— Присутствуют. Неравномерный нагрев корпуса, электромагнитные излучения. Нужно подлететь ближе.
— М-да… возможно, не все орудия выведены из строя. Небосвод, сближаемся и превентивно постреляем в них лазерами: всё равно эти пушки уже никому не пригодятся.
— Получить тут целый корабль с умершим экипажем было бы слишком хорошо, — вздохнула Анна. — Несу пушки. Йоран, хватай вот этот пулемёт!
Небосвод приблизился к верфи, прицелился вторичными калибрами и открыл огонь. Общий щит станции, конечно же, не действовал. Однако дополнительные локальные, защищающие само оружие, порой работали.
Удовлетворив тягу к разрушению, то есть приняв разумные предосторожности, Бессмертный и Игнис отчалили, везя десант. Я по случаю надел скафандр капитана ксеносов. Серьёзного сопротивления не ожидалось. Да и я любил подвижность и бронированные доспехи выбирал лишь когда могло прилететь что-то внезапное очень убойное. Или места для манёвра попросту не имелось.
Но мы уже наблюдали старых дроидов в действии и они, откровенно, не впечатляли: композит брони значительно хуже, щиты, слабее, оружие не такое убойное. Большой вопрос, насколько эффективно они умеют действовать в невесомости. А поддерживать гравитацию все эти годы станция точно не могла.
На основном блоке станции имелись доки для малых кораблей. Нынче совершенно пустые. Причём здесь использовалась схема не 'коробки с окном из многослойного силового поля, а отдельные ячейки с раздвижными створками. А ещё размер площадок варьировался совершенно иначе.
— Так понимаю, корветы у них только на внешней стыковке. Хотя вижу большую площадку, но она слишком низко. Зайдём тут, — решил я, плавно заводя корабль в ангар. Прожектора осветили серую стену с белой надписью «М3-Б10». — Дарья, давай в соседний, встречаемся в коридоре.
Шасси коснулись палубы, и магниты зафиксировали Бессмертного. Установив новый охранный режим, я побежал в трюм, из которого уже выходили по опущенной аппарели. Викинг заметно дёрнулся, когда увидел меня, а Мико щёлкнула физическим предохранителем, но быстро опомнилась. Я же, так сказать, принял одновременно две позы качка — собственную пару рук согнув вверх, а дополнительные вниз.
— Это очень удобно.
— Как… скажешь… — десантник ещё раз посмотрел на свой пулемёт со здоровенным коробом для ленты. — Может, всё же есть что-то интереснее?