Апостат
Шрифт:
Пока храмовники послушно окружали меня и мятежного Лорда Преисподней, я прикрыл глаза и потянулся к черному обелиску, пронзающему мою истерзанную душу… Миг, и я распахнул глаза, чтобы увидеть потерявший краски мир и две сотни клинков, нацеленных в мою сторону…
Глава 14
Для Доланы время в темнице превратилось в бесконечную череду из бодрствования и коротких моментов сонного забытья, которое неизменно прерывалось жутчайшими кошмарами. Как только она позволяла себе закрыть глаза, так сразу же ее навещал ужасный кровавый демон с лицом Данмара. Он щерил клыкастый рот
Домина Амброс потеряла счет дням и не могла понять, сколько на самом деле времени прошло с того момента, как Иилий Второй приказал ее бросить сюда. Теперь ее дорогой наряд походил на жалкое замызганное тряпье, которым побрезговал бы даже нищий. Ее длинные волосы, не видевшие воды вот уже которую седмицу, спутались, став похожими на паклю. А изящные и аккуратные ногти, окрашенные когда-то в нежный небесно-голубой цвет, ей пришлось отгрызть себе самой, потому что они уже отросли настолько, что начинали мешать.
От некогда гордой и статной помощницы первого советника сейчас осталась лишь бледная тень, истощенная кошмарами, дрянным скудным питанием и вечным холодом промозглой камеры. Вдобавок ко всему, у женщины появился еще и хриплый лающий кашель, раздирающий своими длительными приступами грудную клетку. Но Его Сиятельство даже и не думал направлять к предательнице целителей, по-видимому, считая что она целиком заслужила то, что с ней происходило сейчас.
Поэтому Долана и убедила саму себя, что ей осталось совсем недолго. Аристократке казалось, что о ней давно уже все позабыли, и теперь она заживо сгниет в подземелье дворца, никогда больше не увидев радостной белизны летних облаков. Больше она не пройдется под цветущими сводами столичных садов, не проводит взглядом оранжевое солнце, катящееся за горизонт, не порадуется безмятежному сиянию небесных осколков. Не возьмет в руки собственных детей, которым оказалось не суждено прийти в этот мир…
От раздавшегося скрипа несмазанных металлических петель, нагло вторгшегося в ее невеселые мысли, аристократка вздрогнула и неосознанно вжалась в стену своего узилища, мечтая стать как можно менее заметной. Но вот дверь распахнулась и внутрь хлынуло ровное сияние, кажущееся пленнице просто ослепительным. Единственное, что сумела различить женщина, много дней просидевшая в практически полной темноте, так это темный силуэт, держащий в руке заряженный светильник.
И пусть этот визит мог значить, что ее теперь будут мучить и истязать, но все равно домина Амброс испытала величайшее облегчение. По крайней мере у того, кто посетил ее, не было жутких рогов, клыков и когтей… а остальное не так уж и важно.
– Следуйте за мной, – вполне вежливо обратился к ней тюремщик. – Его Императорское Величество желает вас видеть.
Неуверенно отлипнув от холодной стены, женщина сделала первый робкий шаг. Непрестанно щурясь и утирая бегущие слезы, она наощупь попыталась добраться до дверного проема. Но ослабевшие ноги отказывались держать свою хозяйку, и оттого она постоянно припадала и спотыкалась, рискуя растянуться на каменном полу.
Надсмотрщику же, похоже, стало жаль Долану, поэтому он аккуратно взял ее под локоть, чтобы придержать. А затем неспешно повел
– Спасибо, – тихонько пискнула помощница советника, ощущая себя крайне жалко.
Но прибывший за ней мужчина не удостоил узницу ответом. А потому она примолкла и больше не пыталась завязать разговора. Долана просто послушно плелась рядом с тюремщиком, который вскоре вывел ее на первый уровень дворца, где с момента заключения аристократки практически ничего не изменилось.
Там ее в буквальном смысле передали с рук на руки четверке ауксилариев, и уже они принялись конвоировать женщину дальше, закрывая своими широкими плечами от любопытных взглядов. За последнее, кстати, домина Амброс была им особенно благодарна. Ей и без того хватало потрясений, а презрение придворных, которые раньше вынуждены были ей кланяться и заискивать, могло и вовсе добить помощницу.
Так и брела пленница в сопровождении гвардейцев, старательно прячась за их спинами, покуда ее не привели к дверям императорского малого зала. Обычно Его Сиятельство принимал здесь самых почетных и влиятельных гостей, с которыми беседовал с глазу на глаз. А Долана, нужно сказать, никогда к числу таких персон себя не причисляла. И когда солдаты впихнули женщину внутрь, то она поняла, что не ошиблась в своих выводах. Далеко не ей государь оказал такую высокую честь.
Помимо самого Иилия, в зале для аудиенций находился еще и немолодой мужчина крайне сурового вида, носящий одежды представителей Ордена Костяного Меча. Почему-то взгляд гостя правителя напустил страху на Долану, хотя она наивно думала, что после встречи с клыкастым отродьем ее уже ничего не сможет напугать.
Ауксиларии молча отсалютовали своему господину и покинули помещение, плотно притворив за собой двери. А домина Амброс, оставшаяся наедине с императором и жрецом, испытала ранее несвойственные ей неуверенность и робость. Чтобы скрыть свои чувства, помощница советника попыталась исполнить сложный реверанс, которым этикет предписывал приветствовать монаршую особу. Да вот только прошедшие дни в камере сказались на ее здоровье сильнее, чем она могла предполагать. Ноги не удержали аристократку, и она шлепнулась прямо на пол, заливаясь краской от стыда. Однако же не государь, ни его гость никак не прокомментировали это позорное фиаско.
– Это и есть домина Долана Амброс, – прозвучал глубокий голос Иилия. – Бывшая помощница моего советника. Вы можете спрашивать ее о чем угодно, экзарх.
Пленница услышала приближающиеся шаги, сопровождаемые лязгом металла и шуршанием твердой кожи. Но так и не нашла в себе сил оторвать взгляд от пола. Она продолжала глупо сидеть, опустив голову, и рефлекторно вздрогнула, когда в поле ее зрения возникли высокие черные сапоги служителя Воргана.
– Ты знаешь, кто я такой, дитя? – Задал вопрос воитель.
– Вы жрец Великого Стража… – послушно озвучила очевидную догадку Долана.
– Я высший патриарх столичного экзархата, – поправил ее мужчина.
И аристократка могла бы сказать, что его голос прозвучал строго, если бы вместе с этим он не протянул ей руку, помогая подняться на ноги. Благодарно кивнув, женщина все-таки подняла лицо, чтобы посмотреть на гостя, но стоило ей увидеть бездну чужих бесконечно глубоких и требовательных глаз, как она тут же потупилась, не выдержав сокрытого в них колючего холода.