Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези
Шрифт:
– Простите, босс, но это было полулегально, или все-таки нелегально?
Чарльз Найтхарт отреагировал с некоторым удивлением.
– Флойд, я очень внятно произнес: ПОЛУЛЕГАЛЬНО. Чем вызваны ваши сомнения?
– Сомнения потому, что бывает коррупция и коррупция, как говорит мой дядя Логрис. Полисмен может за взятку допустить бизнес с безобидными летучими игрушками, но строительство авиатранспорта для трансокеанского трафика кокаина - это другое.
– Юная леди, - произнес СДО, - вы говорите под влиянием двух иллюзий. Первая, это иллюзия, будто колониальные
– …Даже справедливо в общечеловеческом смысле, - договорила Флойд Фирфайн.
– Да, - согласился СДО, - видно, уроки вашего дяди-адвоката дали хорошие всходы.
– Спасибо на добром слове, босс. Но вы упомянули две мои иллюзии. Какая вторая?
– Вторая иллюзия: будто Великая тропа, это только трансокеанский трафик кокаина. Фактически, если взять на сайтах у независимых аналитиков цифры меганезийского экспорта за позапрошлый год, 1-й год Хартии, то станет видно нечто совсем иное.
На этот раз с некоторым удивлением отреагировала мисс Фирфайн.
– Но, босс! Меганезийский экспорт за позапрошлый год, это абсурд. Только 20 октября позапрошлого года была Алюминиевая революция, и декларация создания Меганезии. Практически сразу затем началась Первая Новогодняя война. Какой экспорт за год?
– Реальность такова, - ответил Найтхарт, - что Меганезия - не голливудский астероид, который внезапно прилетает из космоса, падает в середину Тихого океана, и рождает кошмарное кольцевое цунами, расширяющееся до Калифорнии, Японии и Австралии. Правильнее представить Меганезию кокосовым орехом, размером с астероид. Орех не внезапно появился. Сначала был росток пальмы, затем пальма долго росла, и выросла большая-пребольшая, как в полинезийской сказке: пальма Упаикиро, в кроне которой прятались юные звезды, когда их пугало восходящее солнце. В нашей сказке, на этой большой-пребольшой пальме появился цветок, который затем опылился, стал плодом, некоторое время созревал, вырос в кокосовый орех соответствующего размера и, как полагается ореху, сорвался вниз. Дальше примерно как у Голливуда с астероидом.
– Босс! У вас отлично получается придумывать поучительные сказки!
– Что ж, Флойд, если сказка поучительная. То скажите, что вы из нее вынесли?
– Э-э… - 19-летняя референт побарабанила пальцами по штурвалу BD-4, - …В общем, наверное, так: мега-пальма была замечена, только когда мега-кокос грохнулся с нее.
СДО улыбнулся, и отрицательно качнул головой.
– Не совсем верно, Флойд. В нашей сказке мега-пальма так и осталается замеченной. В респектабельных политических кругах все еще говорят только о мега-кокосе, который грохнулся на нас, якобы, с невидимой башни мирового левацкого наркотерроризма.
– Оффи совсем отупели, - припечатала девушка.
– Мисс Фирфайн!
– строго сказал Найтхарт, - Лучше уберите слово «оффи» из вашего лексикона, иначе кто-то лишний услышит, и в вашем досье появится огромное пятно.
–
– рявкнула юная референт, снова пробуя изобразить эталонного солдафона.
– Я рад, Флойд, что ты сразу поняла меня.
– Спасибо, босс. А что в тех цифрах по нези-экспорту за 1-й год Хартии?
– Во-первых, - ответил он, - там кокаин…
– О! Кто бы сомневался! – тут же прокомментировала она.
– Там кокаин, - повторил он, и продолжил, - который делит последнюю строку топ-5 с иными психотропами, где и никотин, и алкоголь. Но вот первые четыре строки топ-5:
Бытовая электроника, включая телефоны, компьютеры и простых домашних роботов, например, швейных и кухонных. Затем транспортные машины. Затем разные бытовые электрогенераторы. И 4-я (предпоследняя) строчка: персональное стрелковое оружие.
Тут мисс Фирфайн, удивленная уже запредельно, уточнила на всякий случай:
– Значит, три верхние строки экспорта Меганезии вовсе некриминальные? И они уже существовали до Алюминиевой революции, когда Меганезия еще не была объявлена?
– Разумеется!
– подтвердил СДО, - Точнее будет сказать, что Алюминиевая революция совершилась, и Меганезия была объявлена потому, что трем строчкам экспорта стало невыносимо-тесно в коротких штанишках нарко-контрабандндиста Великой тропы. А поводом стали планы неких мечтателей в ООН по финансовому освоению Океании.
– Так, босс, значит, глобализм воюет против своего же теневого мега-оффшора?!
– Не совсем так, Флойд. Во-первых, он уже не воюет. Он устал и отдыхает. Во-вторых, модель Меганезии, как теневого мега-оффшора не объясняет очень многих процессов, которые мы видим, например: запрет адвокатуры, запрет банковского кредита, запрет собственности на земельные ресурсы, и запрет формального брака. Зато, такая модель предельно проста, и при этом позволяет разумно рассуждать о предмете. Так, не будет проблемой показать, почему в Меганезии запрещено общепринятое в мире партийное электоральное формирование правительства, и вместо него используется конкурсное контрактное формирование, более свойственное для управления кондоминиумом.
– Да, босс, я поняла в общих чертах. А что было дальше с Малколмами?
СДО кивнул, возвращаясь к предыдущей прерванной линии рассказа.
– Малколмы были среди креативных бизнесменов теневого мега-оффшора и, конечно, поддержали Алюминиевую революцию. Поддержали так активно, что Глип Малколм получил проходной рейтинг в Верховный Суд первого созыва. Вы помните, Флойд, в Меганезии каждый год назначается 6 верховных судей: 3 по рейтингу, 3 по жребию.
– Помню, - подтвердила она.
– Так, - продолжил Найтхарт, - глава семьи Малколм оказался в авторитетной тройке верховных судей сразу после Первой Новогодней войны. Период предельно жестких решений. И не удивительно, что Глип Малколм вошел в историю своей драконовской директивой против некоторых мировых религий. Он уже полгода года, как сменился с верховной судейской должности, но мясорубка его директивы продолжает вертеться.
– Ясно, босс. А о самой этой юной особе по имени Хрю что-нибудь известно?
СДО снова улыбнулся, на этот раз – артистично-загадочно.