Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези
Шрифт:
– Какие мысли, Невилл?
– Хрю, лучше не говорить. Это такие мысли, которые… Которые…
– …Которые я не пойму, так что ли? – предположила она.
– Которые, - поправил он, - ты можешь не так понять.
– Невилл, если я пойму эти мысли не так, то ты объяснишь, как понимать их так. ОК?
– ОК. Я скажу. Моя асексуальность не исчезла. Я только научился игнорировать ее.
– Асексуальность не исчезла? – удивилась она, - А как же тогда получилось это вот?
Невилл Кавендиш улыбнулся и сделал отрицающий
– Все не так просто, Хрю. Моя асексуальность, это фобия, относящаяся не к сексу, как таковому, а к последствиям секса. Таблетки «Моргенштерн» исключают тривиальные последствия: нежелательную беременность. Но есть еще нетривиальные.
– Хэх… Какие нетривиальные последствия, Невилл?
– Цена, - ответил он, - когда я был ребенком, в мою голову долго вбивали правило, что каждое удовольствие имеет цену, которую общество сообщает тебе, в лучшем случае - заранее, в худшем случае - постфактум. И я пришел к детскому, но логичному выводу: разумнее избегать удовольствий, не снабженных ценником. Любовь, например.
– Хэх… - буркнула она, - …Воздух, которым мы дышим, тоже не снабжен ценником.
– Я, - ответил Невилл, - не говорю, что моя фобия рациональна, а говорю, что она была логична. Иногда логичное бывает иррациональным.
– Прикинь, Невилл, - сказала Хрю, - есть вещи, на которые надо просто забить.
– Хорошая идея, - согласился он, - если бы я знал, как.
– Ну, - ответила она, - например, был случай перед Второй Новогодней войной…
…Тут афтер-постмодернистский диалог был внезапно прерван звериным ревом, а над ближайшим краем гряды или верхней стены кратера (примерно в сотне метров от них) между мертвых деревьев, обросших лианами, возникла морда гигантской рептилии.
… - Jodo fuck! – выругалась Хрю, - Невилл, собирай барахло, я прикрою!
– ОК, - отреагировал Кавендиш, и занялся тем, что поручено (в непонятной внезапной ситуации он предпочел положиться на быструю интуицию юной подруги, а не на свою надежную, но медленную рассудительность). Тем временем, гигантская рептилия, уже продвинулась вперед, и стали видны мощные когтистые передние лапы. Ее намерения выглядели безусловно понятными. Вряд ли эта тварь хотела вежливо поздороваться с туристами, и пожелать приятного отдыха. А вот Хрю Малколм поздоровалась.
– Hi, дракоша, - шепнула юная резерв-капрал, и извлекла ПП «Маузер-Ре» из бокового кармана жилетки, лежавшей рядом на грунте. Точно как на общефлотских тренингах.
Пятью секундами позже над озером раскатилась хлесткая автоматная очередь.
– Давай пушку и садись за штурвал! – крикнул Невилл, - Я прикрою!
– Держи!
– она пихнула оружие ему в руку и шлепнулась в пилотское кресло.
– Holy shit...
– выдохнул он, прицелился в гигантскую рептилию (отметив что, судя по нескоординированным движениям, она, кажется, уже ранена), и нажал триггер. Еще очередь – три выстрела. Одна пуля выбила фонтанчик пыли из ствола сухого дерева в полуметре от головы рептилии, а куда попали
– В кабину! – раздался резкий голос Хрю, и Невилл снова доверился ее интуиции, и в следующие секунды (уже в который раз) оценил выдержку своей юной подруги. Она отработала взлет, только после того, как услышала щелчок его ремня безопасности.
– Holy shit... – повторил он, когда ржаво-красное вулканическое озеро с узким пляжем провалилось вниз, - …Эта тварь чертовски похожа на варана Комодо, но откуда?..
– Какой-то мудак привез, вот откуда, - проворчала Хрю, - не лень же было тащить это чудище 3000 миль. Хотя, может, анилины сперли это из зоопарка в Австралии.
– Анилины? – переспросил он.
– Animal Liberation International, - пояснила она, - ну, освободители животных, типа, из незаконного человеческого плена. Дебилы. Сначала притащили казуаров, теперь это.
– Надо сообщить копам, - сказал Невилл, - вряд ли мы убили это, а если оно ранено, то нападет на каких-нибудь туристов с очень высокой вероятностью.
– Да, - согласилась Хрю, - но сначала сделаем маловысотный облет и поглядим на это поближе. Копам надо четко, а не типа: мы видели что-то похожее на варана Комодо.
– Резонно, - согласился Невилл с таким решением…
…Между тем, в аномальном лесу на краю гряды, пранкер Альберт Бикмор (Динокрок) оправился от психического шока, вызванного неожиданно-агрессивной реакцией двух, казалось, безопасных молодых влюбленных. Правда: кто мог ожидать, что двое голых персонажей на пляже, в состоянии релаксации после хорошего секса, вдруг, в ответ на невинную шутку… Или на почти невинную… Так вот: кто мог подумать, что эти двое влюбленных, даже не одевшись, сразу вытащат откуда-то пушку и откроют огонь?
Примерно через 3 минуты, Альберт сбросил состояние психического ступора, и начал помогать Сирусу Грейбергу (Реддиггеру) выкарабкаться из простреленного костюма-муляжа Годзиллы. Тот, придя в себя после шока и потери сознания барахтался внутри костюма-муляжа. Сейчас было непонятно, ранен ли напарник, и если да, то насколько серьезно. Наконец, муляж страшной морды откинут. Снаружи появилась голова и шея Сируса (шея была густо измазана кровью). Альберт окинул взглядом напарника, затем отвлекся на посторонний шелест, глянул на небо, и закричал:
– Сирус! Они возвращаются! Надо бежать! Они летят и у них долбанный пулемет!
– Черт-черт-черт!
– воскликнул Сирус, тоже увидев в небе автожир, который выполнял боевой разворот на цель. Тут, к чести Альберта, надо сказать: у него не возникло даже мысли бросить раненного напарника. Он рывком приподнял Сируса (только частично освобожденного из костюма-муляжа) и изо всех сил потащил его в ближайший овраг. Вообще-то Альберт (он же Динокрок) никогда не был под огнем с воздуха, но смотрел немало военных фильмов, и усвоил, что овраг - хорошее укрытие в таких случаях.