Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези
Шрифт:
Тут бармен искренне обрадовался.
– О! Монсеньор! Вот теперь ясно, как день! Здорово вы объясняете!
– Объяснять, это мое призвание, Хавер, как твое призвание – кормить людей.
– Да, это я умею! А скажите, монсеньор, что правильно, если не демократия?
– Об этом, - ответил Макнаб, - ты лучше спроси двух офицеров за столиком у двери.
– Вот, черт! – спохватился бармен, вскакивая из-за столика, - Простите, сеньоры! Я с многоуважаемым патером заговорился, и не заметил, как
Офицеры понимающе и добродушно улыбнулись, и старший (спортивно сложенный мужчина 40 лет с плюсом, европеец-северянин, со шрамом на левой щеке) произнес:
– Хавер, все ОК, утренний духовный заряд для католического бармена, по-видимому, поднимает качество работы, хотя ваша работа, как я помню, всегда превосходна.
– Говорят, сен Хавер, у вас имеется мини-фабрика правильной кока-колы, - продолжил младший из офицеров (по акценту - австралиец, по виду - обычный парень лет 25, как можно предположить, с кельтскими корнями, нередкими для белых австралийцев).
– Да, мы делаем кока-колу по настоящему рецепту Пембертона 1886 года сен…
– …Визард Оз, - ответил австралиец на подразумеваемый вопрос «как ваше имя?».
– А меня вы, вероятно, помните, сен Хавер, - добавил старший из офицеров.
– Конечно, я помню, майор Хелм фон Зейл. А ваш товарищ тоже разведчик?
– Мой товарищ… - тут фон Зейл повернулся к молодому австралийцу, - …Он по рангу оказывается вне военно-отраслевых различий.
Апостол Папуа, видя, что бармен не понял смысл фразы майора фон Зейла, сказал:
– Хавер, тебе надо хотя бы немного интересоваться внутренней политикой Меганезии. Видишь ли, Визард Оз это проконсул: военный координатор и шеф Народного флота.
– О, пресвятая дева! Вот я балда! Простите, сен проконсул, я слабоват в политике.
– Aita pe-a! Нет проблем! – Визард Оз улыбнулся, - Знаете, сен Хавер, политика такой бизнес, который не всем интересен, а вот кока-кола…
– Принести вам по бутылке?
– спросил бармен.
– Точно, Хавер!
– Полминуты, сеньоры!
Сказав это, бармен исчез за стойкой, а проконсул перевел взгляд на апостола Папуа.
– Сен Коннор, мы тут застали кусочек разговора о публицистике моего папы.
– Верно, сен Визард, - подтвердил патер Макнаб, знавший, что исходное имя молодого проконсула: Осбер Метфорт, и что он приходится сыном Лукасу и Олив Метфорт. Тем самым сыном, о котором «желтая пресса» распускает ужасные и абсурдные слухи.
– А, - продолжил проконсул, - если не секрет, как вы так ловко прицепили библейский креационизм к папиной публицистике?
– Креационизм?
– переспросил Макнаб, - Вы о сотворении человека - богом?
– Да, об этом. Мои папа и мама очень негативно относятся к спекуляциям такого рода.
– А вы, сен Визард?
– Я отношусь аналогично, сен Коннор.
– Ваша пиратская
– Mauru-roa сен Хавер, - сказал Визард Оз.
– Mauru-roa, - продублировал фон Зейл, и добавил, - а можно мне кофе-ристретто?
– Конечно, сен майор, - ответил бармен, и двинулся за стойку.
Апостол Папуа проводил его взглядом, и снова повернулся к проконсулу.
– Скажите, а это очень негативное отношение распространяется только на библейскую концепцию генезиса человека, или на любую религиозную концепцию генезиса?
– Хэх… Сен Коннор, это что, намек на мамины симпатии к неоязычеству?
– Это просто вопрос, сен Визард.
– Ладно… - произнес проконсул, плеснул себе в стакан порцию пиратской колы, очень осторожно втянул немного через соломинку, и заключил, - …Это в сто раз лучше, чем помои, продаваемые под брендом «кока-кола» в зоне, как бы, Западной цивилизации.
– Качественно лучше, - согласился фон Зейл, тоже попробовав этот напиток.
– Так… - проконсул сделал еще глоток, - …Вопрос о неоязыческих мифах генезиса.
– Вопрос задан шире, но я не возражаю против такой формулировки, - сказал Макнаб.
– ОК, сен Коннор. Это элементарно. Создана вселенная игрой стихий, или тоже игрой стихий, но обладающих личностью. Эта альтернатива волнует очень немногих людей. Кстати: лексика применяет к стихиям характеристики, которые по смыслу относятся к животным или к людям: ярость, спокойствие, стремление... Такие дела.
– Мысль о языческих богах понятна, - сказал Макнаб, - а что о библейском боге?
Проконсул снова приложился к стакану пиратской колы, затем ответил:
– С библейским богом иначе. Личность наподобие древнеазиатского царя, но при этом обладающая неограниченной властью над стихиями, это логический абсурд.
– По-моему, - встрял бармен, который принес чашку кофе фон Зейлу, - зря вы вот так говорите о боге, сен Визард.
– ОК, сен Хавер, если, по-вашему, я неправ, то объясните: в чем? Я слушаю вас.
– А-а… Это… Как вам сказать… В библии говорится… - бармен явно стушевался под спокойным, дружески-внимательным взглядом молодого проконсула.
– Сен Хавер, лучше говорите своими словами.
– Э-э… Как это, своими словами? Я простой человек. Вот, лучше монсеньор скажет.
– Ну, сен Хавер, что вы? Это как-то неспортивно. Надо бороться за свои убеждения.
– Э-э… Но как об этом сказать, сен Визард? Ведь бог, это и есть бог.
– Разумеется, да! – проконсул кивнул, - Бог это и есть бог, по определению. Вопрос в атрибутах этого бога, в его отличии от других богов, в том, что он может, и что он не может, что он хочет, и чего он не хочет. Какое у вас мнение об этом, сен Хавер?