Апостол Павел
Шрифт:
Павел умел говорить с этими беспокойными людьми. Он пробовал направить в нужное русло их трогательную нужду в божественном присутствии и понимал их тоску по спасению. Он проповедовал истину, «полученную в откровении», играя, таким образом, ту роль, которую они могли понять, — роль мистагога, новатора божественной мистерии. В самом начале проповеди он поведал им свою жизнь, представив ее, как живое свидетельство могущества Бога: он рассказал им, каким было его существование «до», повествуя о своих преследованиях и непримиримости [471] . Он показал им также, что только обращение может завершить процесс социальных и духовных преобразований, в который они все вовлекались, потому что только во Христе может осуществиться замечательное единство человечества.
471
Гал., 3, 27–28. О среде смотри: В. Levick. «Roman Colonies in Southern Asia Minor». Оксфорд, 1967 и St. Mitchell, ANRW: 2/7/2. 1053–1081, который использовал в основном местные писания.
В этих космополитических аудиториях Галатии, состоящих
Проповедь Павла непосредственно рассчитана на особенности и предубеждения окружающей действительности, весьма неясной. При правлении Клавдия римские колонии в этом регионе были на вершине процветания; колонисты своими глазами наблюдали, как осуществляются путешествия в Ефес и Рим, видели высоких государственных служащих и даже следили за карьерой сенатора. Павел и его слушатели оказались взращенными на одной почве — на греческой культуре: его пастве был понятен образ «наставника», который Павел применил к Закону Моисееву — он, конечно, стоит ниже, он — раб, но тем не менее он — необходимый опекун сына доброй семьи в процессе его воспитания [473] . В Антиохии Писидийской лоск эллинизма только внешне объединял население, на самом же деле здесь можно было встретить много Babis, Tateis, Manes дикого племени, и должностные лица принимали их, говоря с ними, разумеется, на латинском.
472
Гал., 4, 28. Эта крайняя позиция является все же аргументом полемиста, который, однако, не представляет окончательную точку зрения апостола: смотри главу 11.
473
Гал., 4, 24.
Положение изменилось, когда Варнава и Павел покинули Антиохию и пошли по направлению к востоку, чтобы добраться до Тарса южной дорогой, которая шла прямо к морю, обходя трудные участки Тауруса [474] .
В Лаодикии они пошли к югу, чтобы попасть в колонию Листры, которая была настоящей юго-восточной метрополией. По пути они остановились в Иконии (по-современному, Конии), в городе дервишей, довольно многолюдном, находящемся в самом центре плодородной области, где имел вес фригийский слой общества. Тогда как «Деяния» и на этот раз описывают его миссии в синагоге, роман о Павле, написанный в этих краях, в Антиохии Писидийской, рисует картину проповедования местным эллинистам в частных домах, где апостол был гостем. Кроме обращенных из Иконии, в романе упоминается об Онисифоре и его семье — одно из посланий к Тимофею представляет Онисифора, как соратника Павла в Ефесе, — а также о молодой девушке Фекле, которая с тех пор посвятила апостолу жизнь и стала героиней «Деяний», известных как любовный роман [475] .
474
Эта дорога была более быстрой и легкой, чем Восточная дорога, идущая через Тауруау (Тарсус — река Кидн) и через Порты Киликии (Горная Гряда). Даже Цицерон собирался воспользоваться этим путем в сентябре 51 года, когда путешествовал из Ефеса в Таре. В конце концов он выбрал восточный путь по стратегическим причинам (Ad. Fam., 15, 4).
475
«Деяния Феклы» представляют собой вторую часть «Деяний Павла»: о формировании этой легенды в области Антиохии Писидийской смотри: G. Dragon. «Жизнь и чудеса святой Феклы». Брюссель, 1978, 33–47. Об Онисифоре смотри 2 Тим., 2, 16–18; Деяния Павла, 2, 2–5 и 23.
Но главным образом писидийский роман создает образ апостола-путешественника, который толкует Библию и поучает встречающихся по дороге путников. В конце концов, именно в Иконии бережно сохранили воспоминание о чертах и манерах Павла: «Человек маленького роста с лысой головой, кривыми ногами и сросшимися на переносице бровями, носом, слегка с горбинкой, полный доброжелательности» [476] . Однако этот портрет абсолютно стереотипный, а эта миссия странствования напоминает евангельский эпизод с паломниками Эммауса [477] .
476
Деяния Павла, 2, 3.
477
Эммаус — село, где спаситель в день своего Воскресения переломил хлеб с двумя учениками, которых он нашел печальными на пути из Иерусалима (Лук., 24:13 и далее). По Евангелию это село было расположено в шестидесяти стадиях (10 км) от Иерусалима. Надо полагать, что это теперешнее селение Кубебе, расположенное в шестидесяти стадиях к северо-западу от Иерусалима. Другие предполагают, что это был город Эммаус, названный потом Никополем (теперь Амвас, стоящий в 30 км от Иерусалима). Удивительно также, что в Синайском тексте (рукопись Евангелия, найденная не так давно и которую относят к четвертому веку от р. Хр.) в Евангелии от Луки 24:13 указано на сто шестьдесят стадий вместо шестидесяти. Есть также основание предполагать, что это теперешнее село Колонис, последняя остановка на пути из Яффы в Иерусалим. (Прим. перев.)
По другую сторону Иконии находился регион, принадлежащий к самым скудным и наименее эллинизированным областям Малой Азии. Цицерон, который вынужден был пребывать здесь из-за проконсульских дел, не находил
478
Strabon, 12, 6, 1, (568).
Для защиты этого региона была основана колония Листры, расположенная на небольшом акрополе, но достаточно далеко от главной дороги. Несмотря на свой статус колонии и на присутствие там римских опытных воинов, она еще и в правление Клавдия имела облик простого села, хотя и весьма благосостоятельного. В Листре первыми обращенными были женщины: Лойда и Евника — соответственно бабка и мать Тимофея.
Именно здесь Павел подвергся преследованиям. Но он сумел спастись и решил немедленно отправиться в Таре. Однако ухудшение здоровья вынудило его остановиться в Дервии, другом местечке, граничащем с Изорией; чтобы укрыться в этом отдаленном месте, Павел сошел с дороги. Впоследствии он напоминал галатам, что благовествование, которое он принес им, хотя и было запланировано на Кипре, осуществилось в равной степени по причине его болезни: «Вы знаете, что я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз». Эта немощь, а возможно, ранения могли бы вызвать презрение и отвращение, но гостеприимство галатов было великодушным: «Вы приняли меня, как Ангела Божия, как Христа Иисуса» [479] .
479
Гал., 4, 13–14. Эту болезнь часто относят ко второму путешествию Павла по верхним плоскогорьям, толкователи считают «Галатию» термином географическим и этническим, но не административным и предполагают, соответственно, продолжение миссии в центре Анатолии. Однако Павел всегда использовал провинциальные обозначения («Македония», «Азия»), даже когда его проповедование лишь слегка затрагивало провинцию («Ахайя»); с другой стороны, он, похоже, не удалялся от главных дорог, а ведь дорожная сеть была развита в действительном галатском районе вокруг Анкиры (Апсуге) только в эпоху Флавия (D.N. French. «The Roman Road-System of Asia Minor», ANRW, 2/7/2, 707–711: Анкара (Ancyre) была соединена тогда с Иконией). Смотри главу 7.
Маршрут Павла парадоксален для грека, образованность и культура которого проявляются подобно концентрическим кругам, где соответственно упадок прогрессирует тем больше, чем дальше от городского центра. Павел же обнаружил, что в действительности на границах эллинизма царит не дикость, которой опасался Марк, но гостеприимство и взаимопомощь, а это есть основные ценности цивилизации. Он не прекращая внедрял здесь христианское учение.
Находясь в Дервии, он был на полпути между Антиохией Писидийской и Тарсом. Тем не менее, когда Павел оправился от потрясений, он предпочел вернуться обратно долинной дорогой, ведущей к морю [480] .
Это решение кажется странным. Может быть, оно объясняется просто-напросто опасностью дороги, так как горы Изории, на юго-востоке Дервии, служили убежищем для разбойников, которых Римская империя никогда не могла окончательно истребить. Павел и сам говорил, что ему случалось стать жертвой бандитов во время своих странствий, но он не уточнял ни времени, ни места [481] .
480
Деян., 14, 21–23. Пасторский замысел, близкий автору, может свидетельствовать о необходимости второй раз утвердить обращенных.
481
2 Кор., 11, 26.
Может быть, апостолы чувствовали, как менялась ситуация в городах, по которым они проходили, и общественность которых становилась к ним более благосклонна. Антиохийская летопись, используемая автором «Деяний», упоминает о серьезной работе по возвращении, работе плодотворной, действительно позволившей создавать общества. В конце своего первого проповедования в пути апостолы осознали необходимость оставлять после себя ответственных лиц из местных, наделенных дисциплинарными полномочиями, чтобы они могли продолжать наставления в вере. Согласно «Деяниям» они воспроизводили ту же модель, которая действовала в Иерусалиме после ухода Петра, утверждая повсюду Старцев («священников»), которым они, в свою очередь, передавали полномочия, данные им в Антиохии [482] . Литургия с возложением рук проходила по образцу литургии в Антиохии: она представляется нам совершенно анахроничной и не связанной ни с одним направлением идей Павла.
482
Деян., 14, 23. Смотри: Е. Nellessen. «Die. Presbyte der Gemeinden in Lykaonien und Pisidien», «Деяния апостолов». Louvain, 1979, 493–498, который подводит историческое основание под этот рассказ.
Действительно, Павел в своих письмах, подлинность которых достоверна, никогда не пользовался подобной терминологией. Впрочем, письма были написаны после того, как Павел отошел от иерусалимских обществ, в то время как первое путешествие осуществлялось так или иначе под руководством Варнавы, человека Иерусалима… Тем не менее идея дисциплинарной власти присутствует и в первых посланиях Павла. Ответственные лица нужны, чтобы «предупреждать» и «подчинять» [483] .
483
1 Кор., 16, 16, и 1 Фесс., 5, 12. Термин «Старейшина» появляется только в пасторских посланиях (Тим., 5, 1–2; 17–19; Тит. 1, 5).