Апостол зла
Шрифт:
Может быть, все действительно кончено, кончено навсегда.
Он дозвонился до Северной Каролины, узнал номер Лизл и набрал его. Ждал долго, но никто не ответил. Раз ее нет, возможно, она нашла Сандерса и повезла домой. Он попытался добыть телефон Эверетта Сандерса, но его номер не был зарегистрирован.
Оставалось надеяться, что там и без него все в порядке.
Ожидая прибытия миссис Трис, он слушал доносящийся из спальни миссис Вейер голос с заметным акцентом.
— Глен! Глен! Где мой завтрак? Я слышу запах еды! Кто-нибудь
Билл покачал головой и услышал, как подошел мистер Вейер и принялся терпеливо объяснять своей Магде, что она недавно позавтракала, а до ленча еще несколько часов.
— Ты врешь! — заявила женщина. — Никто не кормил меня уже целую неделю. Я здесь с голоду умираю!
Билл понял, что за проблемы у мистера Вейера и почему нужна круглосуточная сиделка — болезнь Альцгеймера. И мистер Вейер сразу же превратился из таинственной личности, ревностного хранителя мистических тайн, в человеческое существо, несущее тяжкую ношу.
Но почему она называет его Глен? На почтовом ящике внизу написано имя — Гастон. Он отогнал эти мысли. Может быть, просто прозвище.
Вскоре позвонил снизу швейцар и объявил, что приехала миссис Трис. Через несколько минут раздался стук в дверь, и Вейер открыл ее.
Она стала старше, волосы у нее стали короче, подстриженные по моде, лицо исхудало и покрылось морщинками, но это была она.
— Кэрол! — выдохнул Билл, как только спазм отпустил горло. — Кэрол Стивенс!
Женщина ошеломленно смотрела на него, совершенно не узнавая.
— Никто... никто не называл меня так уже...
— Кэрол, это я! Билл Райан!
И тогда она узнала его. Он видел, как широко раскрылись ее глаза, когда прежняя память стала связываться со стоящим перед ней изменившимся человеком. Губы скривились, как будто она собиралась заплакать. Она протянула руки и бросилась к нему.
— Билл! О Боже мой! Это действительно ты!
И он обнял ее, прижал к себе, оторвав от пола. Он слышал, как она всхлипывает у него на плече, и чувствовал, что ему на глаза тоже наворачиваются слезы.
Наконец он опустил ее, но она по-прежнему прижималась к нему.
— О Господи, Билл. Я думала, что ты умер!
— В каком-то смысле, да, — подтвердил он. «Кэрол... как хорошо быть с ней рядом, все равно что вернуться к жизни». — Но теперь снова ожил.
В последний раз он видел ее в шестьдесят восьмом, когда она садилась в самолет со своим свекром, Ионой Стивенсом. Это было сразу же после ужасных событий — насильственной смерти Джима, загадочных убийств в особняке Хенли, безумных утверждений о том, что ее тогда еще нерожденное дитя будет антихристом.
Ее дитя! Когда он в последний раз видел Кэрол, она была беременна.
По спине Билла медленно поползли ледяные мурашки. Вейер сказал, что женщина, которая придет нынче утром, может быть, даст ответ на вопросы Билла о том, что случилось с Дэнни, и о том, что происходит с Лизл. Ребенок Кэрол должен был родиться в шестьдесят восьмом, значит,
...столько же, сколько Рафу.
Он сделал шаг назад, посмотрел на нее, потом на Вейера, потом снова перевел взгляд на Кэрол.
— Ты... она... мать Рафа?
— Кто такой Раф? — спросила Кэрол.
— По-моему, мы нашли вашего сына, миссис Трис, — объявил мистер Вейер.
— Джимми? — сказала она, впиваясь пальцами в руку Билла. — Вы нашли Джимми?
Джимми. Она назвала мальчика в честь своего покойного мужа, старого друга Билла, Джима Стивенса. Билл описал Рафа, и она медленно кивнула.
— Похоже, что это он.
Порывшись в сумочке, вытащила потрепанную фотографию и протянула Биллу. Колени его подогнулись, когда он взглянул на хрупкого, смуглого, симпатичного подростка, больше похожего на Сару, чем на Рафа.
— Это он, — хрипло шепнул Билл.
— Что он сделал? — тихо спросила Кэрол.
Билл едва мог стоять, не то что говорить. Все еще крепко держа в руках фото, он попятился и нашел, куда сесть. Раф — сын Кэрол? Но Вейер сказал, что Раф какой-то бессмертный злой дух, настоящее имя которого — Расалом.
— Пусть лучше мне кто-нибудь все объяснит, — попросил он.
Вейер закрыл дверь, оставив сиделку в спальне жены, и они вчетвером уселись в гостиной. Кэрол познакомили с Ренни. Билл заметил, что детектив озадачен не меньше его самого.
— Прошлой ночью я рассказал вам о Расаломе, — начал Вейер. — Он был убит — по крайней мере, тогда так казалось, — в сорок первом году, в местечке под названием Кип в Трансильванских Альпах.
— Кто его убил? — спросил Ренни. С точки зрения Билла, совершенно естественный вопрос, который и должен интересовать копа.
— Я, — сказал Вейер. — И тогда сила, которой я долго служил, отпустила меня, и я решил, что все наконец кончено. За последние несколько десятилетий мне удалось по кусочкам собрать воедино картину последующих событий. Получается, что в момент смерти Расалома доктор Родерик Хенли успешно вырастил здесь, в Нью-Йорке, свой собственный клон. По неизвестным причинам, может быть, из-за каких-то уникальных особенностей этого клона, Расалом получил возможность вселиться в тело младенца, который впоследствии стал Джеймсом Стивенсом. Имя это, словно нож, пронзило Билла.
— Стало быть, это правда? — сказал Билл, глядя на Кэрол. — Вся эта болтовня, что Джим — клон, правда?
Кэрол кивнула.
— Да. Правда.
— Но Расалом не мог управлять телом клона, — продолжал Вейер. — Он мог использовать его как сосуд для хранения своей жизненной силы, и ничего больше. Он угодил в западню, оказавшись бессильным пленником тела Джима Стивенса — до тех пор, пока Джим не станет отцом ребенка. Когда это произошло, он, в самый момент зачатия, обрел новую жизнь.
— Вся эта болтовня об антихристе, — пробормотал Билл, вспоминая жуткую смерть Джима и преследование Кэрол, которое начали «избранные».