Апостолы
Шрифт:
Пронзительно алый закат слепил глаза. Далеко позади остался Иерусалим и Масличная гора, на которой Иисус произнёс проповедь. И где молился в день ареста. А ведь это было всего три дня назад! Позади осталась Голгофа – страшная гора смерти… Юноша не мог рассмотреть лица Путника. Эфир точно ожил в эти минуты. Краски и тени менялись местами. Но отчего всё было так? Но хватало и того, что было. Юноша запомнил его глаза! Пронзительно светлые! И улыбку. Так улыбался его отец – давно, дома…
– Не знаем теперь, что нам думать и как нам быть! – добавил Клеопа. – И куда идти! А столько было надежд! Вот он, грек, – он указал на юношу, – плыл сюда встречать зарю нового мира! В Иудею!
– Всё так, – опустив глаза, кивнул юноша. – Так мне
Алый закат резал небеса вдали, сёк лучами горы.
– А что теперь? – воскликнул Клеопа.
– Но все ли хотели Его смерти? – услышал вопрос юноша.
И опередил Клеопу.
– Нет, не все! – горячо воскликнул он. – Не весь народ иудейский повинен в смерти Учителя! Народ, скорее, уповал на Него, но толпа подученных и озлобленных поддержала первосвященников, добилась этой казни!
– Пилат пошёл у них на поводу, – согласился Клеопа, – не спас Его. А мы надеялись на Учителя как на Мессию-Царя. На Его справедливость, на Его слово! Что крепко оно…
– Уже третий день ныне, – разочарованно сказал юноша. – И этот день кончается. Он обещал вернуться, обещал нам, что на третий день воскреснет!
Алая полоса заката, что кровью пролегла над весенней землей Иудеи, её холмами, равнинами и деревьями, угасала. Близилась ночь…
– О, несмышлёные и медлительные сердцем, – Его голос коснулся самых глубин сердца юноши. – Слабые волей! Неужели так трудно поверить тому, что предсказывали пророки? Вспомните же! Разве не так надлежало пострадать вашему Учителю и войти в славу Свою?
Юноша не мог понять, то ли Путник обращается к ним, то ли к самому себе и звёздам. Он говорил – и говорил долго. И голос Его звучал над каменистой дорогой, по которой они шли, и уходил дальше, так казалось юноше, к рощам и холмам Иудеи, и далее во все стороны света: к Мёртвому морю и Средиземному, к Галилейскому озеру и Ливанским горам. Оказавшись мудрым и знающим все тайны, Он напомнил им историю патриархов и пророков, до прихода их Учителя. И объяснил, что иначе и быть не могло! Что всё случилось так, как и должно было случиться!..
Два товарища слушали Его, не проронив ни слова. И никто из них не задумался о том: как такое могло быть, что Путник ничего не знал о трагедии в Иерусалиме, но всё знал об их Учителе и Его месте на этой земле? Они только слушали Его голос и радовались сердцем. И ничего им больше было не надо.
А тем временем они приблизились к тому селению, в которое шли.
– Куда тебе идти – уже ночь, – сказал оттаявший сердцем и умиротворённый Клеопа. – В Эммаусе живут мои родные. Будет добрый ужин, сделай милость – останься.
– Да, останься с нами! – вдруг попросил юноша – он и не смел предложить такое сам.
Но и впрямь, уже давно стемнело, и теперь одна рубиновая полоса освещала далёкий неровный горизонт.
– Мы продолжим нашу беседу у очага, – вторил Клеопа.
– Нам так хорошо слушать Тебя, – неожиданно признался юноша. – Останься…
Позже рассказывая об этом, он скажет, как, сам того не осознавая, рукой коснулся руки Путника. И как посмотрел в Его глаза. Пронзительные, светлые даже сейчас, ночью, и абсолютно спокойные. И как на мгновение осёкся, увидев в них весь мир…
– Пусть будет по-вашему, – услышали они в ответ, – я останусь с вами.
…И вот уже они возлежали у огня, ожидая трапезы. Хозяева положили перед ними хлеб. И тогда Путник взял этот хлеб, благословил его, преломил и подал двум товарищам.
И они взяли по ломтю преломлённого каравая. И тогда случилось это! На что юноша-грек будет говорить: «Рябь прошла перед глазами! Точно, дрогнув, изменился мир! И когда он прояснился… Был тот же огонь, та же трапеза, то же вино в чарках… И всё было иное!» Их глаза открылись, и они узнали в Нём Того, Кого уже отчаялись когда-нибудь увидеть и услышать. Они увидели Его в лёгком чудесном свете, целого и невредимого, с улыбкой и глазами, в которых трепетала жизнь всех поколений
И тотчас, как только истина вошла в них, Он стал невидим для них.
– Я знал, знал! – поражённый до глубины души, вскричал юноша. – Когда на дороге взял Его руку, Клеопа! Уже тогда сердце горело во мне!
– Да, и я почувствовал эту силу, когда Он изъяснял нам Писание! – счастливый, подтвердил его товарищ. – Господи, это был Он!
– И Он жив! Сбылось пророчество! Сбылись все слова…
– Мы возвращаемся в Иерусалим! – вставая, сказал Клеопа. – Идём же, поторопимся!
Они так и не поели – им хотелось как можно скорее вернуться в столицу и найти апостолов, чтобы поведать им о счастливом воскресении их Учителя, о свидетельстве Его вечной жизни.
Часть первая
К ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ
Кого Он предопределил, тех и призвал,
а кого призвал, тех и оправдал;
а кого оправдал, тех и прославил.
Что же сказать на это?
Если Бог за нас, кто против нас?
Древняя Антиохия – белокаменный город на берегу Оронта! Благословенная Антиохия – город оливковых рощ, апельсиновых и лимонных садов! Город древних мореплавателей и купцов! Он брал начало на берегу обширной Средиземноморской бухты, в которую впадала чистейшая синяя река, питаемая пресноводными горными источниками. Антиохия разрасталась у широкого устья, и далее, домами и храмами, мощёными улицами и стрелами кипарисов поднималась по руслу Оронта вверх, к предгорьям приморских вершин. Шумные базары, ароматные зелёные сады островками были разбросаны тут и там. А за городом расходились во все стороны, расползались по гористой округе оливковые рощи и виноградники. Почти что рай на земле! Триста лет назад Антиохию основал друг и сподвижник Александра Великого – Селевк Первый Никатор, город разбили на четыре гигантских квартала, каждый из которых представлял крепость. Потом они срослись воедино, и буйно цветущая южная флора, обняв и завладев ими, навсегда стерла эти границы. Нынче это был мирный оазис купцов и ремесленников, учёных и жрецов, виноделов и овцеводов, счастливый город на окраине Римской империи, чья власть в эти годы казалась незыблемой и устрашающей. Ведь империей правил грозный и дальновидный император Тиберий!..
Дома состоятельных жителей Антиохии, выложенные из белого камня, занимали центральные кварталы города. Их слепящие глаза стены – на южном-то солнце! – и весёлые рыжие черепичные крыши выныривали из плотных волн зелени. А жилища богачей спорили и с самим солнцем! – уложенные золотыми пластинами крыши дворцов пускали солнечные зайчики прямёхонько под облака! Густые сады антиохийцев благоухали фруктами и цветами, укрывая от зноя в тени плодовых деревьев своих хозяев. Лимоны и апельсины, фиги и оливки сами тянулись к рукам. В этих садах заливисто пели птицы, журчали фонтанчики, готовые в любую минуту напоить хозяев, их гостей, рабов и рабынь, дать ополоснуть руки и лицо в жару. У такого вот фонтанчика хорошо было сесть на скамью и открыть книгу – Вергилия, Горация или… Овидия. Его имя наконец-то стало возвращаться в дома граждан великой империи. Потому что немногим более десяти лет назад в местечке Нола, в далекой от Антиохии италийской Кампании почил великий император Октавиан Август, сделав наследником своего пасынка. И все чаще просвёщенные жители империи доставали прежде запретную книгу Овидия Назона – «Искусство любви», ставшую прижизненным проклятием великого поэта Рима и острым чувственным переживанием для всех граждан империи.