Апрельское озеро
Шрифт:
Девушка, выбравшись из подвала, не могла думать ни о чём, кроме боли. Поэтому вместо того, чтобы остановиться и всё обдумать, она выбежала в ночь, оставив даже дверь открытой. Ночь встретила Элисон прохладным ветром, далёким воем собак и большой, яркой луной, сиявшей сквозь редкие деревья. Девушка бежала быстро, только тени деревьев мелькали перед ней. Она миновала стену, ворота, здесь бежать было легче – земля была ещё мягкой. Дальше дорога вела на холм, но Элисон, вовсе ненамеренно, свернула влево, в высокую траву. Она выше подняла юбки, чтобы было легче бежать; мелкие камни и сучья впивались в её босые ступни, но Элисон плевать хотела на физическую боль. Дальше и дальше уводило
Она и не заметила, как луг сменился редким лесом, возможно, потому что луна вдруг скрылась за тучами. Когда где-то на востоке сверкнула молния, и послышались раскаты грома, Элисон остановилась. Она прислонилась к столбу невысокого дерева, дыша тяжело и медленно, и лишь тогда осознала, где оказалась. Стоило оглядеться: вокруг чернел лишь лес, поваленные наземь стволы, холодные и прогнившие, да высокие кусты, росшие так, словно нарочно не давали пройти путникам.
Простояв так в темноте недолго, Элисон решила, что самым лучшим было бы, конечно, вернуться, но, поглядев по сторонам, поняла, что натворила. Дорога пропала, а вокруг лишь тьма и тишь. Элисон выругалась, но и это не помогло – страх стал владеть ею. Всё сильнее она дрожала, и всё больше ей хотелось сесть на траву, спрятав лицо в ладонях, заплакать и больше никуда не идти. Пребывая в отчаянии, она бы так и сделала, но вдруг в почерневшем небе вновь сверкнула молния, и через пару секунд раздался новый раскат грома, более громкий, сильный, чем первый. Затем снова молния. Новая вспышка озарила всю округу, Элисон разглядела за это мгновение пугающие корявые деревья и голые ветки на них. Под звуки грома она закричала и бросилась бежать вперёд, держа руки перед собой, чтобы не наткнуться на дерево.
Кожа на ногах уже была исполосована острыми ветками и травой, но надо было бежать. Бежать вперёд, лишь бы не оставаться на одном месте, ведь это было хуже всего. Элисон устала, хоть и бежала недолго. Она не смотрела под ноги, поэтому, когда запнулась о торчащую из земли корягу и упала, даже не оглянулась. Поднялась и пошла дальше. Запахло дождём, первые капли уже упали ей на руки и лицо, когда девушка почувствовала, что мох под ногами сменился мокрым рыхлым песком. Тогда через несколько футов впереди она разглядела узкий берег и гладь тёмной воды. Над озером сверкнула молния и отразилась в воде. Небо словно раздвоилось, и вверху и внизу оно раскалывалось пополам и грохотало, и пугало.
Позади Элисон, в лесу, где-то совсем близко, вновь раздался вой на этот раз, глубокий, протяжный. Элисон обернулась, охваченная ужасом, когда вдруг со стороны озера послышался всплеск и короткое бульканье, словно кто-то или что-то выбирался на поверхность.
– Нет! НЕТ! – в ужасе закричала Элисон, осев на холодный песок и вытянув руки перед собой. – Я не хочу так умирать! Я не хочу!
В то же мгновение чьи-то горячие пальцы сжали её левую руку, и чужая тёплая ладонь накрыла её рот.
– Молчи. Это я, слышишь? – она узнала голос Александра, крепко прижавшего девушку к себе.
Элисон спешно закивала, и, когда муж отпустил её и развернул лицом к себе, она вцепилась в его мокрую рубашку и дрожащим голосом произнесла:
– Оно здесь! Я знаю! Я слышала! Там, под водой…
– Что здесь? О чём ты?
– Тот монстр! Из истории про утонувшего парня… Мне рассказывала София! Я слышала, клянусь!
– Какой ещё монстр? Здесь никого больше нет, – Алекс взял её руки в свои и чуть сжал её пальчики. – Я искал тебя. Я звал тебя. Ты не слышала?
Она отрицательно покачала головой, чувствуя, как её собственные слёзы смешиваются с каплями дождя. Он становился всё сильнее,
– Сейчас начнётся ливень, – сказал Александр, утерев лицо рукавом рубашки. – Идём, я знаю одно место неподалёку. Там мы переждём дождь.
Больше не сказав ни слова, он наклонился, обхватив Элисон под ягодицами, затем выпрямился, и девушка, обняв мужа за шею, оказалась лежащей на его плече. Алекс медленно прошёл по песчаному узкому берегу, осторожно обнимая Элисон, будто держал на руках ребёнка. Девушка тесно прижалась к нему, успокаиваясь, вдыхая аромат его волос и кожи. Она закрыла глаза, а открыла, когда Алекс осторожно опустил её на землю. Они стояли перед полуразрушенным низким деревянным сооружением, похожим на грубо сколоченный сарай.
– Что это? – спросила Элисон, обняв себя руками.
– Моё убежище. Я построил его, когда мне было двенадцать лет. Идём, ты совсем промокла.
Они вошли внутрь: Алекс пропустил жену вперёд, затем закрыл за собой дверцу, состоящую их трёх широких досок. Здесь жутко пахло сыростью, мокрым деревом и влажной землёй. Александр сел на пол, прислонившись спиной к запертой двери. И, раз здесь было слишком темно, Элисон опустилась рядом так, что теперь её плечо и его рука почти касались.
– Спасибо, что пришли за мной, – пробормотала девушка, поёжившись и натянув на ноги юбки платья. – И мне жаль, что из-за меня мы оказались здесь в такой ливень.
Алекс не отвечал, Элисон слышала лишь его размеренное дыхание и чувствовала тепло его тела рядом с собой. Послушав пару минут, как дождь барабанит по деревянной, почти прогнившей крыше, и вода стекает в дыры, девушка громко и тяжело вздохнула.
– Не нужно мне было упоминать Маргарет. Это ведь не моё дело. То есть… Я о том, что вы с ней делали той ночью.
– Да. Не стоило упоминать это. Я просто разозлился… В какой-то момент я подумал, что ты всё испортила, – произнёс Алекс строго.
– Возможно…
– Я не должен был бить тебя. Это крайность, за которую я не хотел переходить. Теперь ты знаешь мой секрет. Рассказав тебе всё, я надеялся, что ты мне доверишься. Но я поступил как трус.
На какое-то время вновь воцарилось молчание, сопровождаемое лишь стуком капель дождя о дерево.
– Я всё ещё не могу поверить в это. Почему вы это делаете для него?
– Потому что больше я ни на что не гожусь. Я и не хочу… Не хотел. За деньги делал то, к чему привык. Знаешь, когда ты ощущаешь слабости людей, видишь их насквозь, потому что когда-то испытал боль, лишения и плакал ночами в одиночестве, то это довольно легко – сломать грешника. Такого же, как ты сам. Или ещё хуже. Я много лет так жил. Затем вдруг мой папаша заявил, что скоро всё изменится, и я вспомнил про тебя. «Шеффилды, – твердил он снова и снова, – Шеффилды и их девчонка выведут нас». Куда конкретно ты должна была вывести меня, я не знал. Но вот появилась ты, вся такая… чистая, другая, словно из иного мира, которого я не знал. Из мира, где живы матери. Где отцы любят своих детей и отдают им всё. Где нет вечных побоев, голода и одиночества… Тогда-то я и понял.
– Поняли что?
– Что я, возможно, самый несчастный из всех грешников, тоже заслуживаю счастья.
Алекс нервно засмеялся, и Элисон плечом почувствовала, как он отодвинулся от неё.
– Появившись вновь со своим чёртовым братцем, ты сломала стену, по вершине которой я шёл несколько лет. Теперь же при свете дня я смотрю на тебя и удивляюсь, как такое вообще могло произойти со мной, – продолжал он, и голос его стал охрипшим. – Как можно было оторвать прекрасную розу от её истинного места, отделить от корней и бросить в прогнившие сорняки?