АПРК «Курск». Послесловие к трагедии
Шрифт:
Как перекликаются эти строки с пророческими стихами Сергея Тылика, как схожи трагические судьбы двух поэтов-штурманов.
Сергей Тылик, как и старпом «Курска» Сергей Дудко, вырос в Видяеве. Отец Николай Григорьевич — капитан 1-го ранга, старый подводник. В свое время служил вместе с заместителем командира «Курска» по воспитательной работе капитаном 2-го ранга Шубиным.
После окончания училища подводного плавания Сергей снова в родном гарнизоне.
Из служебной характеристики старшего лейтенанта С. Н. Тылика: «Развито логическое мышление. Умеет и любит работать самостоятельно. Вежлив. Отзывчив. Настойчив в достижении поставленных целей. Способен отстаивать свою точку зрения. Любит ВМФ».
Да, он на самом деле любил флот и подводные лодки, среди которых прошло его детство, управлять которыми он учился в знаменитом Ленкоме и на борт одной из которых вступил
Рассказывает капитан 1-го ранга Сергей Ежов: «Сережу Тылика знал со дня его рождения. С его отцом мы много лет служили бок о бок и дружили.
Сережа был большая умница. Всегда побеждал на всевозможных областных олимпиадах по физике и математике. Мог поступать в любой вуз, но выбрал флот. Очень порядочный, добрый и отзывчивый мальчик. В совершенстве владел компьютером. Сам составлял программы. Как истинный северянин, любил ходить за грибами и рыбалку. Все время вижу перед собой его улыбающееся лицо и не могу представить его мертвым...»
С Женей Родионовой я познакомился в Видяево на поминальном вечере. Буквально через час мне надо было уезжать в Североморск. Договорились, что свои воспоминания о муже она пришлет мне письмом. И вот наконец пришел толстый конверт сразу с несколькими письмами. Женя написала сама, написала Мишина сестра, написали его друзья. Они писали честно и безыскусно, писали так, как было, как помнили. Наверное, никакой писатель не сможет так проникновенно рассказать о человеке, как те, кто его по-настоящему любил.
Капитан-лейтенант Сергей Фалеев написал письмо о друге и сослуживце в настоящем времени, для него Миша просто ушел в море: «Михаил младше нас по выпуску на год. Вместе с ним мы служили четыре года. Службу любит и этого не скрывает. Аккуратен во всем. Придерживается принципа: «Занимая должность, нужно знать все, что входит в твои обязанности». Поэтому изучает матчасть дотошно, иногда даже излишне. Постоянно стремится принимать решения исключительно самостоятельно, подчеркивая, что делает это на основе своих знаний. Если ошибается, то свое мнение хоть и неохотно, но меняет. Но если чувствует свою правоту, то спорит до последнего хоть с командиром. Очевидно, что хочет сделать карьеру офицера, в исключительно хорошем смысле этого слова. На «Курск» перевелся для приобретения опыта плавания в условиях боевой службы, который необходим для должности командира радиотехнической боевой части. Хорошо ориентируется в сложной обстановке. К друзьям и подчиненным требователен ровно настолько, насколько и к себе. Охотно помогает молодым сослуживцам в освоении матчасти. Недоволен, когда замечает пассивность и инертность. Хорошо воспитан. Это сразу же бросается в глаза...»
Я прекрасно помню Мишиного дедушку — капитана 1-го ранга Михаила Михайловича Четверякова, уважаемого всеми офицера-фронтовика, преподававшего в моем родном Киевском высшем военно-морском политическом училище. Мог ли когда-нибудь представить себе он, что сдающий ему очередной зачет старший курсант Шигин будет спустя двадцать лет писать книгу о его погибшем внуке? Мог ли подобное представить себе я, глядя на своего преподавателя? Как извилисты и необычны переплетения морских судеб, как узок и тесен наш флотский мир...
Об отце Миши Родионова я тоже слышал давно. Будучи севастопольцем, я всегда переживал за судьбу родного города. А потому, когда украинские власти начали «приватизировать» севастопольские военно-морские училища, я, как и все российские офицеры, с болью следил за разворачивающейся трагедией. Именно капитан 1-го ранга Олег Родионов, кубанский казак и боевой комбриг, прошедший Анголу, Йемен и Египет, совершил поступок, который под силу только настоящему офицеру. Начальник первого факультета отказался переприсягать Украине и подчиняться новоявленным самостийным начальникам. Прибывшему киевскому генералу он сказал прямо в лицо:
— Кто вы такой для меня? Вы можете нацепить хоть погоны американского маршала, я вам не подчиняюсь! Я российский офицер!
Несмотря ни на что он продолжал ходить на службу и командовать курсантами — теми, кто остался верен России, кого он учил быть людьми чести. Украинские власти уже уволили его со службы как «опасный элемент», а он все не мог бросить на произвол судьбы своих мальчишек. И они оставались преданными ему до конца. Даже когда новые начальники запретили пускать Родионова на территорию училища, ребята приходили вечерами к его дому и, стоя под балконом, хором кричали: «Олег Федорович! Мы с вами!»
Дослуживал капитан 1-го ранга Родионов до своего увольнения в запас в оперативном
Из письма Жени Родионовой: «С Мишей мы познакомились летом на дискотеке в Севастополе, куда я пришла с девчонками. Потом долго бродили по городу, и Миша рассказывал о себе и о своей семье. В то время он учился в Ленинграде в училище подплава и был в отпуске у родителей. Потом мы стали встречаться, гуляли, ходили на пляж. Пришло время, и Миша уехал в училище. А зимой приехал и подарил мне плюшевого мишку. Сказал: «Это я тебе дарю себя!» В 1995 году он выпустился из училища, а я окончила школу. Опять разлука: Мишу направили в Видяево, я поступила в медучилище. А через год он забрал меня на Север. Сказал, что это проверка на прочность. Именно тогда я поняла, как правы те, кто говорит, что с милым рай и в шалаше. Хотя, честно говоря, у нас тогда и шалаша не было... Затем я вернулась домой. Вскоре Миша получил квартиру, которая была так запущена, что просто страх, сделал в ней ремонт. Руки у него были действительно золотые. Прошел еще год. Миша приехал в отпуск и сделал мне предложение. Свадьбу хотели сделать красивую, но отсутствие денег помешало. Мишины родители хотели помочь, но он отказался. Все хотел делать сам. Пришлось просто расписаться...»
Расписывали Мишу с Женей там же, в Видяеве. Счастливые, они возложили цветы к памятнику погибшим в океане подводникам. Разве могли они тогда представить, что судьбой им даровано всего каких-то неполных два года совместной жизни, что придет время, и уже одна Женя будет приносить цветы к обелиску, поставленному в честь Миши и его товарищей.
«... Наступил день, когда я сказала Мише, что у нас будет маленький. От этой новости он был на седьмом небе и просто светился от радости. Самое главное, что он очень старался отгородить меня от всех неприятностей и забот. Так уж получилось, что долго пришлось лежать в больнице в Мурманске. Но каждые выходные я видела под окнами своего любимого мужа. Он очень переживал, хотя вида не показывал. Когда родился сын, мы его назвали Олегом в честь Мишиного отца. Перед моей выпиской к нам домой пришли друзья, устроили настоящий аврал, навели стерильный порядок, собрали кроватку. Когда он меня встречал из роддома, взял на руки Олега и сказал многозначительно: «Я чувствую его вес!» Ах, какие мы были счастливые! И хотя я знала, что вырастить ребенка непросто, я знала и то, что я за каменной стеной, рядом со мной любовь, забота и полное понимание. Именно таким был мой Миша. Сколько раз, давая мне поспать, он по ночам вставал к Олежке (он звал его «наш чупа-чупс»)! Дома у нас большая аудиотека, и Миша очень серьезно занимался «музыкальным воспитанием» сына, едва тот начал вставать в кроватке. Когда Олег подрос, они уже все ремонтировали дома вместе с папой. Разложат инструменты и возятся. Наши друзья Мише так и говорили: «Родионов, у тебя ребенок и родился, наверное, с отверткой!» Все у нас было в строю: кипятильник кипятил, машинка шила, а часы отсчитывали время. Разве знала я тогда, что его осталось у нас уже так мало! Если бы только можно было его тогда остановить...
В апреле 2000-го Мише дали отпуск, и мы всей семьей поехали в Севастополь к родным. Потом Миша поехал в Видяево, а мы еще остались погреться на солнышке. Провожали мы его всей семьей. Последний раз он позвонил нам 8 августа. Обычно Миша всегда был веселым и общительным, а на этот раз больше молчал и, прощаясь, сказал: «Я без вас очень устал!» Говорят, что перед выходом в море, он зашел в магазин и сказал нашей общей знакомой: «Иду в море делать карьеру, ведь у меня растет сын!» Это были его последние слова, о которых мне рассказали. 14 августа мы с сыном и родителями были на пляже. В новостях передали обаварии на подводной лодке «Курск». Я этого сообщения не слышала. Родители Миши у меня уточнили, на какой лодке вышел в море Миша. Я сказала, что на «Курске». «Курск» затонул! — сказал кто-то из них. Я сначала не поверила, но когда сама услышала новости, меня просто ловили по пляжу. У меня была истерика. Потом долгие дни возле телевизора. Но с каждым днем сообщения были все более малоутешительными. 16 августа я вылетела в Видяево. Олежку оставила с родителями. Что было дальше в Видяеве, я просто не помню. Когда не стало моего самого любимого человека, солнце померкло и жизнь остановилась. Прошло время, но легче так и не стало. Просто я начала осознавать, что у меня осталась частичка моего Мишеньки. Сейчас мы с Олежкой живем в Видяеве. Я постараюсь вырастить его достойным своего отца».