Апсу

Марков Александр Владимирович

— Почему упал с конь? — спросил он хрипло, с искреннем интересом.

— Очень хорошо, — сказала Мирегал, — только не с «конь», а «с коня». Скоро будешь совсем правильно говорить.

— Видите ли, господин… Бхарг, я убил нид… человека, то есть… первый раз в жизни…

— Ты убил, то он падает. Так Бхарг понимат. Ты падат — то он тебя убил, нах? — нидхаг осклабился, довольный своей шуткой. — Ру тебя один бросат, меня нах убиват. Ки убил; сестра ругат, омр грустныр. Ты убил, с коня падат, эр сон кричат. Бхарг нах знат, почему?

— Бхарг хитрый, — улыбнулся Ки-Энду, — все он уже знает.

— Он решил стать человеком! — сказала Мирегал. —

Он увидел, что мы не любим убивать, и понял, что тоже не хочет быть злым. Правда, Бхарг?

— Значит, вы такие же люди, как мы? Можете быть добрыми? Почему же вы… — начал Гил, но Ки-Энду перебил его.

— Удивительно другое: как непрочно держится в них зло! Впрочем, нидхаги тоже разные: два других пленных не желают нас знать.

— Ашт нах Фенлин. Нытхакр — грубый работа э тунр. Грубый, грязный. Шрак.

— Какая работа? — не понял Гил. — И кто это — Ашт?

— Пойдем, у нас мало времени, — сказал Ки-Энду, — расскажешь, что с тобой приключилось, потом поужинаем — и в бой.

Они прошли в дом, позвав с собой Син-Оглана, Беллана и

Энара. Пока Гил описывал ущелье, схватку с нидхагом и горную долину, женщины под руководством Балга приготовили ужин и позвали всех к столу. Стола, собственно, не было — люди расселись прямо на траве, и Балг, Мирегал, Лингал и Эалин стали разносить глиняные миски с аппетитно дымящейся бараниной. Когда все принялись за еду, Ки-Энду попросил тишины и сказал:

— Времени у нас мало, в любой момент могут вернуться нидхаги, поэтому мы пойдем в горы сразу после ужина, чтобы прийти на место засветло. Нужно разделиться на четыре отряда: в первом пойду я, Гил, Ру и еще двенадцать человек — кто захочет. Мы выйдем первыми, потому что нам дальше всего идти мы обойдем долину нидхагов с севера. Следом за нами выйдут еще два отряда по двадцать человек, они разместятся на западном и восточном склонах, командовать ими будут Беллан и Энар. Остальные, во главе с моим отцом, останутся пока здесь, а на закате подойдут ко входу в ущелье. С ними должен пойти Бхарг. А теперь слушайте, кто что будет делать…

Пока Ки-Энду давал указания, люди покончили с едой. До заката оставалось часа три-четыре. Тучи, с утра затянувшие небо, рассеялись, ночь обещала быть ясной.

Сразу после ужина первый отряд двинулся в путь. Доехали верхом до западного края обрыва, стреножили лошадей и начали взбираться по крутому сыпучему склону. Поднявшись на гребень, двинулись по нему на северо-восток. В двух милях справа от гребня вытянулось глубокое ущелье, ведущее в долину нидхагов. После двух часов тяжелого пути отряд оказался над долиной, на сотню локтей выше похожего на стену каменного слоя. Дальше к северу гребень начал понижаться, склон справа от них становился положе, а каменная стена все меньше выступала из земли, пока не сравнялась с ней. Теперь свернули направо и перешли на пологий склон, ограничивающий долину с севера. Достигнув середины северного гребня, залегли в высокой траве. Внизу паслись лошади нидхагов, еще дальше лежал поселок, а в пяти милях к югу, там, где сходились восточный и западный склоны, темнея узкий провал — вход в ущелье. До заката оставалось полчаса.

— Долго еще? — обратился к Ки-Энду Рилг из Приречья.

— Лучше подождать лишний час, чем поторопиться и загубить все дело. Интересно, они собираются уводить на ночь лошадей?

— Там и пастухи есть, я вижу троих, — сказал Гил.

— Нидхаги рано ложатся спать, — сказал Ки-Энду, — и эти пастухи, должно быть,

уже зевают. Но если через полчаса они не уйдут в поселок, нам придется с ними повоевать.

— Беллан с Энаром, наверное, давно уже пришли и ругают нас на чем свет стоит, что мы не даем сигнала, — сказал Ган-а-Ру.

— Вряд ли. Не забывай, что они тащат тяжелые ломы и лопаты.

Наконец солнце скрылось за дальними вершинами на северо-западе. Над изломанным краем каменной плиты, ограничивающей долину с востока, все ярче разгоралась луна. Там, между зубцами, что-то двигалось, какие-то крошечные силуэты перемещались в лунном свете.

— Смотри! — Гил толкнул Ки-Энду локтем. — Энар уже на месте.

— Хорошо. Ждем еще минут десять и подаем сигнал. Зубчатая тень верхнего края каменной плиты скользила по долине, ее движение было хорошо заметно. Вот осветились два западных дома — ближний, где жили женщины и дети, и дальний, мужской. Потом тень соскользнула с крыш, пробежала по ложбинке, и, наконец, из мрака вынырнул восточный дом.

— Пора, — сказал Ки-Энду.

Пятнадцать воинов встали во весь рост, по пояс в высокой траве, и подняли горны. На миг все стихло, мир словно замер в ожидании. Но вот Ки-Энду взмахнул рукой, и тишину разорвали четыре звонкие, тревожные ноты:

— Пам, пам, парам!

Резкие неожиданные звуки потонули в море тишины, словно их никогда и не было. Но прошло пять долгих секунд и, словно эхо, прозвучал ответ — он пришел сразу с востока и запада, с едва уловимым сдвигом во времени, звонкий, пронзительный:

Пам, пам, парам!Пам-пам, пам-пам,Пам-пам, парам, пам-пам!

Отряд Ки-Энду снова сыграл первую строчку, и в тот же миг раздался страшный грохот, и земля содрогнулась. Громадная глыба, отколовшись от зазубренного края восточного склона, полетела вниз, ударяясь о каменную плиту, отскакивая, снова ударяясь, — вниз, вниз, быстрее, быстрее, и наконец с исполинской силой, подняв тучу пыли, обрушилась на землю в ста шагах от поселка. Дрожь пробежала по земле, а сверху уже летели новые глыбы — две, пять, десять… Звуки отдельных ударов слились в единый рев, многократно усиленный эхом. И надо всем этим грохотом, перекрывая и заглушая его, звучали трубы, раз за разом повторявшие все тот же тревожный мотив.

Люди Энара сбрасывали камни с восточного склона прямо на нидхагир восточный дом-склад. Мелкие обломки дождем сыпались на его крышу, не причиняя вреда, пока наконец большая глыба не накатилась на него, проломив обе стены и выкатившись по другую сторону. Нидхаги выскочили из домов; словно муравьи в разрушенном муравейнике, они метались, натыкаясь друг на друга, ослепленные ужасом, и вся долина наполнилась их тревожным ревом.

Многие бросились бежать на север, к лошадям, в сторону отряда Ки-Энду, но камни, летящие с западного склона, врывались в долину как раз между поселком и табуном — этот путь был отрезан. Нидхаги: мужчины, женщины, дети, безоружные, пешие, многие босиком и почти без одежды, — устремились на юг, ко входу в ущелье. Лошади, напуганные грохотом и отрезанные от поселка летящими камнями, поскакали вверх по склону, прямо на отряд. Не добежав до людей, табун остановился, оказавшись в безопасности, и тоща Ки-Энду опустил горн и крикнул: