Аптекарь, его сестра и ее любовник (Фактор холода)
Шрифт:
Уэс опять остановился. Датч, ехавший за ним по пятам, едва не налетел на него.
– Какого черта, Уэс?
– Я что-то видел. Вон там, впереди. Метнулся в лес.
Датч оглядел кромку леса.
– Ты уверен?
– Вон там, – указал Уэс.
– Может, олень?
– Ну, разве что двуногий. Это был человек, Датч. Я как раз одолел поворот и увидел, как он скрылся среди деревьев. Слева вон от того утеса. Думаешь, это Тирни?
– Покажи мне место.
Они направили снегоходы к утесу, с вершины которого срывался
– Я был прав, – сказал Уэс, указывая пальцем.
Глубоко увязающие в снегу следы тянулись рядом с дорогой от ближайшего поворота и за ним терялись. А в том месте, куда они подошли, следы резко сворачивали в лес, словно тот, кто их оставил, бросился в укрытие, заслышав приближение снегоходов.
– Это Тирни! – возбужденно сопя, воскликнул Уэс. – Больше некому.
Датч с ним согласился. Они одновременно заглушили двигатели, слезли со снегоходов и начали вытаскивать ружья из заплечных футляров. Хотя Датч тщательно проверил свое оружие перед походом, сейчас он проверил его еще раз. Ружье было заряжено. В полной готовности. Уэс как опытный охотник проделал то же самое со своим ружьем. Датч проверил и свой девятимиллиметровый пистолет и дослал патрон в патронник.
Теперь в его душе не осталось ни тени сомнения в том, что Тирни – тот, кто им нужен. Уэс объяснил, почему его так волнует дело об исчезновении Миллисент Ганн. Датч никогда по-настоящему не верил, что Скотт способен совершить нечто криминальное. Он считал, что парнишка, несмотря на свою мощную мускулатуру, по натуре трусоват и не уверен в себе. У него и на мелкое хулиганство кишка тонка, где уж ему похитить пять женщин! И все же объяснение Уэса сняло камень с души Датча. У него не осталось опасений или сомнений. Тирни – вот тот, кто им нужен.
А иначе, с какой стати ему убегать в лес? Он два дня просидел на приколе. Запасов у него никаких, Лилли сказала, что он ранен. Если он не виноват, разве он не должен бежать к ним, а не от них? Махать руками, кричать, радоваться, что помощь наконец пришла? Почему же он бежит прочь от спасения? Не потому ли, что спасение для него означает арест?
Датч был готов. Он включил рацию.
– Держи свою под рукой. Вдруг мы в лесу потеряем друг друга из виду?
Уэс похлопал себя по карманам и виновато посмотрел на Датча.
– В чем дело?
– Кажется, я забыл эту штуку.
– Ты шутишь.
Уэс стащил с себя перчатки и проверил карманы голыми руками.
– Наверно, я ее положил либо в доме Ритта, либо в гараже. Помню, я проверял громкость: покрутил колесико сразу, как ты мне ее дал. А потом…
– Неважно! Пошли!
Уэс двинулся первым. Он сошел с дороги и чуть не сорвался с крутой обочины. Ему пришлось ухватиться за обледенелый утес. Он обернулся и протянул руку Датчу. Следы Тирни четко отпечатались в глубоком снегу.
– Он даже не пытается замести следы, – сказал Уэс.
– Он бы не смог, даже если бы захотел. – Датч посмотрел на Уэса и впервые за два дня улыбнулся. – Значит, нам везет.
В отличие от него, они совсем не устали.
Он нырнул в лес, не тратя время на опознание двух мужчин на снегоходах. Ему не составило труда догадаться, кто они такие, и его догадка оказалась верна. Они то и дело окликали его, и он узнал их по голосам. Датч Бертон и Уэс Хеймер. Оба крепкие, оба в прекрасной спортивной форме. К тому же Тирни был уверен, что за последние сорок восемь часов ни один из них не попадал под машину, не получал сотрясения мозга и раны на голове, не растянул лодыжки.
И любовью ни один из них, скорее всего, не занимался на протяжении всей прошедшей ночи.
Да, по силе они, безусловно, превосходили его, но преимущество в силе не делало их ни на гран умнее. По правде говоря, они вели себя чрезвычайно глупо. Опытные охотники молчали бы в тряпочку, чтобы он не понял, где они находятся и какое расстояние отделяет их от него. Ему не раз приходилось слышать в «Аптеке Ритта», как они хвастаются своими успехами на охоте, но на самом деле им еще предстояло учиться и учиться тому, как преследовать дичь. Может, они решили, что двуногая дичь иначе реагирует на шум, чем животные?
«Только в одном можешь не сомневаться, Тирни, – сказал он себе, – ты – дичь».
Если у него и были сомнения, Уэс давно развеял их своим издевательским свистом, а Датч – откровенными угрозами, гулко разносившимися по заснеженному лесу. Как он и опасался, им нужен был Синий – живой или мертвый. У него были сильнейшие подозрения, что они предпочли бы последний вариант, особенно Датч Бертон, который уже не раз выкрикивал непристойные намеки на его отношения с Лилли.
Датч носил полицейский значок, но Тирни понимал, что этот «блюститель закона» пристрелит его при первой же возможности и не поморщится. Датч давно забыл, что он офицер органов правопорядка, клявшийся под присягой служить закону и защищать гражданские права личности. Он был ревнивым отвергнутым мужем, чья бывшая жена провела две ночи в полном уединении с другим мужчиной. Если он поймает Тирни в перекрестье своего прицела, спустит курок не задумываясь, даже с радостью.
Они почувствовали, что он выбивается из сил, и это их подстегнуло. Тирни не оглядывался, это лишь задержало бы его, но и не глядя, знал, что они нагоняют. Шум их преследования неумолимо приближался. У них было двойное преимущество: именно он прокладывал им дорогу. Им оставалось лишь следовать по ней.
Тирни обдумал возможность спрятаться и устроить им засаду. У него все еще был при себе пистолет, и пистолет все еще был заряжен, не хватало только пули, которую выпустила в него Лилли. Но по радиусу боя пистолет нельзя было даже сравнить с охотничьим ружьем. К тому же их было двое. Один мог держать его под прицелом, а другой в это время обойти с фланга.