Аптекарь, его сестра и ее любовник (Фактор холода)
Шрифт:
И тем не менее она оказалась именно в такой ситуации. Она переворачивала вверх дном уже не принадлежащую ей кухню в поисках контейнеров для питьевой воды, необходимой ей и Тирни – человеку, которого она почти не знала, но с которым оказалась заключенной в маленьком горном коттедже, возможно, на несколько дней.
И она была вынуждена признать, что не будь Тирни так хорош собой, так по-мужски привлекателен, она, конечно, не стала бы так нервничать. Если бы не тот летний день, проведенный
– Вода еще идет?
Лилли вздрогнула, когда его голос неожиданно раздался прямо у нее за спиной.
– Да. К счастью. – Она повернулась к Тирни и увидела, что он прижимает к затылку полотенце. Волосы у него были мокрые. – Как дела?
– Под водой было больно. Отчасти, наверное, потому, что она такая холодная. Но потом, мне кажется, холод притупил боль. – Он отнял руку с полотенцем от затылка. Полотенце было в свежих пятнах крови, но ее стало заметно меньше. – Вот и кровь почти перестала. Ты не могла бы посмотреть?
– Я уж хотела начать тебя уговаривать.
Он сел на один из высоких стульев верхом – лицом к спинке. Лилли поставила аптечку на стойку, зашла ему за спину и после минутного колебания осторожно развела волосы чуть ниже макушки.
– Ну? – спросил он.
Порез был глубокий и длинный. На ее неопытный взгляд, рана выглядела скверно и казалась опасной. Лилли шумно вздохнула.
– Все так плохо? – улыбнулся Тирни.
– Ты когда-нибудь видел перезрелый арбуз с лопнувшей коркой?
– Ой-ей-ей.
– И на затылке припухло.
– Да, это я почувствовал, пока промывал.
– Я бы сказала – тут требуется не меньше дюжины швов. – Тирни повесил полотенце себе на шею. Лилли подняла уголок полотенца и боязливо промокнула рану. – Хорошая новость: кровь больше не течет. Едва сочится, это скорее сукровица.
В аптечке нашлись всего четыре тампона, пропитанных антисептиком, в индивидуальной упаковке.
– Держись, – сказала Лилли, не зная, кому она это говорит, Тирни или себе самой.
Он схватился за ажурную спинку стула и положил подбородок на руки.
– Я готов.
Но стоило ей прикоснуться марлевым тампоном к ране, как он дернулся и со свистом втянул в себя воздух. Лилли торопливо заговорила, стараясь его отвлечь:
– Удивляюсь, как это ты не захватил аптечку с собой. Я думала, у тебя в рюкзаке есть все на все случаи жизни. Ты же такой опытный путешественник!
Когда они добрались до коттеджа – Тирни бросил рюкзак на пол, да так и не притронулся к нему, только запихнул ногой под стол, чтобы не мешал проходу.
– Серьезное упущение. Исправлюсь.
– А что вообще у тебя в рюкзаке? – спросила она.
– А что тебя интересует?
– Есть что-нибудь
– Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.
– Тогда зачем ты притащил его с собой?
– Прости, не понял?
– Рюкзак. Если в нем нет ничего полезного, зачем ты вообще его взял?
– Лилли, не сочти меня неженкой, но скоро ты закончишь? Жжется, черт! Больше не могу терпеть.
Лилли подула на рану, потом чуть откинула голову и осмотрела ее.
– Я все обработала антисептиком. Рана выглядит воспаленной.
– Да уж, это чувствуется. – Тирни взял аптечку со стойки и осмотрел содержимое. – Бросим жребий на аспирин?
– Он твой.
– Спасибо. А у тебя нет с собой такого маленького наборчика для шитья? Ну, на всякий случай. Вдруг пуговица отлетит или еще что…
Лилли стало нехорошо.
– Не проси меня об этом, Тирни.
– О чем?
– Зашить рану.
– Ты этого не сделаешь?
– У меня нет иголки.
– Ну, значит, повезло. Маникюрные ножницы есть?
– Есть.
Пока Тирни глотал две таблетки аспирина, Лилли вынула из сумки маникюрный набор и достала маленькие ножнички.
– Отлично, – кивнул Тирни. – Между прочим, кастрюля уже переполнилась.
Лилли заменила кастрюлю пластмассовым кувшином. Тирни отлепил защитную наклейку от пластинки лейкопластыря.
– Давай нарежем его полосками и наклеим крест-накрест на порез. Не швы, конечно, но поможет хоть как-то стянуть края.
Его пальцы не пролезали в кольца миниатюрных ножниц.
– Дай мне. – Лилли взяла у него пластырь и ножницы, нарезала полоски и заклеила рану, как он велел. – Ну вот, теперь почти совсем не кровоточит, – облегченно вздохнула она, закончив работу.
– Теперь наложи марлевый тампон.
Лилли осторожно наклеила пропитанную антисептиком марлевую салфетку поверх раны.
– Будет больно, когда придется снимать. Потянет за волосы.
– Ничего, выживу. – Вполголоса он добавил: – Дай-то бог.
7
– Почему ты так говоришь? Что-нибудь еще? Не молчи, скажи, – спросила пораженная его мрачным тоном Лилли.
– У меня весь левый бок болит. Такое чувство, будто кто-то пытался вскрыть ребра ломом, хотя, по-моему, все кости целы.
– Но ведь это хорошо?
– Да, но внутри что-то могло лопнуть. Почка, печень, селезенка.
– Будь у тебя внутреннее кровотечение, разве ты бы не почувствовал?
– Понятия не имею. Я слышал, что можно умереть от внутреннего кровотечения, а причина обнаружится только при вскрытии. Но если у меня живот начнет раздуваться, это верный признак, что он наполняется кровью.