Арабески ботаники. Книга 1
Шрифт:
Длительное пребывание его на посту министра, своеобразный внешний вид и характер становились предметом многочисленных салонных острот великосветских шутников. Среди них был и такой анекдот:
« Граф Канкрин справшивает директора департамента: — А по каким причинам хотите Вы уволить от должности этого чиновника? — Директор: — Да стоит только посмотреть на него, чтоб получить от него отвращение: длинный, сухой, неуклюжий немец, физиономия суровая, рябая... — Граф Канкрин: — Ах, ба тюшка, да Вы мой портрет рисуете! Пожалуй, Вы и меня от должности отрешить захотите!»
Другой
«Однажды Меншиков разговаривал с государем, увидал проходящего Канкрина и говорит: — Фокусник идет. — Какой фокусник? — спрашивает государь, — министр финансов что ли? — Фокусник, — продолжал адмирал, — в правой руке держит золото, в левой платину, дунет в правую — ассигнации, дунет в левую — облигации».
Именно при содействии графа Канкрина на ботанические исследования выделялись десятки тысяч рублей. Так, К.Ф. Ледебуру была предоставлена возможность совершить своё первое путешествие, Карелину он помог осуществить самое знаменитое его путешествие на Алтай, десятки лет покровительствовал Н.С. Турчанинову. Можно смело признать, что все блестящие ботанические исследования в середине XIX века были совершены только благодаря помощи министра финансов России.
При этом Е.Ф. Канкрин был очень рачительный (если не сказать скупой), очень осторожный экономист, умеющий держать и сохранять государственную копейку, и тем не менее, он поощрял ботанические исследования. Можно было бы объяснить такое отношение тем, что граф сам проявлял интерес к ботанике или увлекался гербариями. Но это не так. Кроме того, ему была известна пренебрежительная фраза, брошенная Наполеоном Гумбольдту при знакомстве: « Вы занимаетесь ботаникой?— спросил Наполеон путешественника, — моя жена делает тоже самое». Скорее всего, это был всё же экономический расчет на возможную пользу от исследований растительного мира России. И кроме того, как проницательный человек он не мог не понимать значимость своих деяний для науки. Ведь благодаря его поддержке Карелин, Кирилов, Ледебур, Турчанинов наперегонкипубликовали в Бюллетене Московского общества испытателей природы описания новых видов.
И сегодня, в тяжёлое для всей фундаментальной российской науки время, приятно сознавать, что были в России такие чиновники, как Егор Францевич, которые, не требуя ни степеней, ни научных званий, помогали развиваться отечественной науке.
Известно много писем Гумбольдта к Канкрину, в которых он благодарит графа за организацию поездки по России. Из этих писем следует, что министр финансов чрезвычайно был заинтересован в изучении растительных богатств России, что он и сам когда-то выдвигал теории по происхождению степей. Гумбольдт был очень доволен поездкой, о чём явно свидетельствуют его письма графу.
Гумбольдт — Канкрину. Астрахань. 1/13 октября 1829 г.
«Мы проехали 12 тысяч вёрст от Петербурга и 48 тысяч связанных с ними толчков (я скромно считаю по четыре огромных моста с подъездами на версту) принесли облегчение моим утробным болям. Мне кажется, что я меньше страдал здесь от болей в животе, невзирая на сибирские соусы и фруктовые инфузии (называемые вином), которые могли бы сойти за яды. Почти никогда за всю мою беспокойную жизнь в столь короткое время (6 месяцев) и на столь чудовищно необъятных пространствах я не собирал такого количества мыслей и впечатлений. Я воспользовался возможностью (Императорское
Егор Францевич Канкрин (1774–1845) и Александр Фридрих Вильгельм Гумбольдт (1769–1859)
Находясь в переписке, Гумбольдт и Канкрин обсуждают проблему истощения лесных богатств. Канкрин писал по этому поводу: «Печальное лесное хозяйство побудило меня расширить лесной институт, чтобы подготовить лесных хозяев для горно заводских округов. Но всё хорошее двигается медленно, дурное — летит…»
Канкрин очень тепло относился к им же созданному лесному институту. Известен ещё один анекдот о российском министре финансов, присутствующем на экзамене в лесном институте:
«Преподаватель спрашивает ученика: — Какие в лесах водятся истребители, наиболее вредные для леса? — Хоботоносец и древоед, — отвечает ученик. — Нет, — поправляет его граф Канкрин, — совсем не так: самые вредные истребители леса вовсе не хоботоносец и не древоед, а топороносец и хлебоед».
В Оренбурге Гумбольдт повстречался с капитаном в отставке Г.С. Карелиным, встреча эта во многом определила дальнейшую жизнь русского офицера. Возможно, именно Гумбольдт обратил внимание Канкрина на опального офицера и на его способность возглавить естественнонаучные экспедиции. Но ещё более знаменательное событие произошло в далёком Змеиногорске, на самом западном окончании Алтайских гор. Там Гумбольдт познакомился с молодым 26-летним госпитальным врачом А.А. Бунге, ставшим впоследствии учеником К.Ф. Ледебура — автора последнего 4-томного издания «Флора России».
Встречей Гумбольдта с Бунге ознаменовалось новое событие — блистательный восемнадцатый век передал ботаническую эстафету прагматическому девятнадцатому. И за всем этим стоит министр финансов Е.Ф. Канкрин. В дальнейшем он будет финансировать путешествия Г.С. Карелина, который опишет новый род Cancrinia— в честь государственного деятеля. Название рода сохранилось и по сегодняшний день. По берегам соленых озер, среди глинистых пустынь Казахстана и Средней Азии можно найти маленькое однолетнее растение с корзинкой желтых цветков. Научное название его напомнит нам о министре, который не сомневался в огромном значении исследований растительных богатств своей страны. За полтора столетия разрушилась империя, иным стал мир, забыты тысячи имен, но имя Канкрина навечно сохранено в этом маленьком прозябании — канкринии дисковидной из семейства астровых.