Арабо-израильские войны
Шрифт:
На тот момент население квартала насчитывало неполных 2000 человек, то есть одну десятую численности проживавших в Старом Иерусалиме. В основном это были действительно тихие ремесленники, мелкие торговцы, но в первую очередь «служители культа», включая преподавателей и учащихся многочисленных религиозных школ. Это были люди, строго придерживающиеся традиционного, жестко ортодоксального образа жизни, большую часть времени проводившие в молитвах и песнопениях.
В силу этого они не совсем адекватно воспринимали ту реальность, которая уже складывалась за стенами Старого города. Традиционно у них поддерживались очень хорошие отношения с арабскими соседями, и им просто было непонятно, почему настало время готовиться с ними
Сохранился отчет о «командировке» на «место действия» ведущего эксперта «Хаганы» по вооружениям. Его отчет уместился в полторы рукописных строчки: «…арсенал квартала составляет сейчас 16 ружей (из них 14 исправных), 25 пистолетов, 3 автомата, остальное — ножи».
Единственную постоянную связь между Еврейским кварталом и Новым городом осуществляли автобусы городского маршрута № 2, причем, заходя в Яффские ворота, следующие 800 метров они проезжали практически по «вражеской» территории и их путь мог быть перерезан в любой момент. Поэтому и заторопился Исраэль Амир направить в крепость столько людей и вооружения, насколько это было тогда возможно. В течение декабря было отправлено 120 человек и среди них Моше Русснак, будущий героический командир защитников Еврейского квартала.
За 4 тысячи км. от Яффских ворот другой еврей приступил к своей части решения задачи по спасению Иерусалима. Его звали Ксиель Федерман, и он был совсем молод (возраст не достиг еще и 25 лет). Будучи удачливым бизнесменом, он сумел разнюхать, где находится один из центральных складов излишков военного имущества союзников. Прямо сказать, «за взятки» его пропустили внутрь огромного складского комплекса в порту Антверпен, Бельгия… У Ксиеля поистине захватило дух… Там не было боеприпасов и оружия как такового; но там были… десятки «хав-траков», то есть полугусеничных бронетранспортеров, десятки, если не сотни, машин «скорой помощи», автоцистерн, тягачей, бульдозеров, джипов, бортовых грузовиков. Тут же грудами лежали палатки, некоторые вместимостью до сотни человек, километры телефонных проводов и шлангов различного назначения, сотни переносных радиостанций, генераторов, осветительных ламп, полевых кухонь и оборудование целых полевых госпиталей. Десятками тысяч были складированы комплекты воинской униформы, ботинки, куртки, шинели, носки, кальсоны, шлемы и подшлемники, медицинские аптечки и бритвенные принадлежности. «Здесь можно оснастить половину всех евреев мира», — подумал он.
Блокнот Федермана распух от многих записей. Среди прочего его внимание привлекли сваленные в кучу предметы непонятного вида. На вопрос «что это?» ему сказали, что это называется US Army pack racks, то есть рюкзаки специальной конструкции, с помощью которых американские пехотинцы переносили особо громоздкие и тяжелые грузы.
На вопрос о стоимости Федерман получил ответ — «один франк за штуку». Внутренне изумившись столь смехотворной цене, Ксиель подумал и записал в блокнот: «Рюкзаки — взять 300 штук».
Через пять месяцев, в самый критический час эти рюкзаки тоже сыграют свою роль в спасении Иерусалима.
Ксиель Федерман выполнил свою часть миссии.
Мрачные, свинцового цвета тучи нависли над городом. Изредка они исторгали очередной заряд мокрого снега, который одинаково ложился на черепичные крыши еврейских домов, так же как и зубцы башен и бастионов Старой крепости. Моментами в просветах показывалась звезда, которая за 1947 лет до этого привела пастухов Иудеи к одному хлеву в Вифлееме. Но никогда мир не казался более отдаленным, а люди доброй воли
В эти предновогодние дни разгорелась проблема первого КА, то есть квартала Катамон; затем будут Кастель и Кфар Этцион, — почему-то названия у них у всех начинаются на букву К. Для еврейской нации они станут тем же, что и Смоленск, Новороссийск и Курск для советской за 5 лет до этого (конечно, при неизмеримо меньших масштабах). Но вернемся к Катамону.
Именно, в этом буржуазном квартале, населенном арабами-христианами и зажиточными евреями, обстановка ухудшалась быстрее всего.
К этому его «приговорили» географическое положение и стратегические интересы сторон. Находясь в южной части города, Катамон со своим смешанным населением, где иудеи были в меньшинстве, отрезал кварталы Мекор Хаим и Талбия от основной аггломерации евреев и представлял собой нарыв, который своим разрывом грозил расчленить еврейский Новый город надвое.
Для арабской стороны он представлял собой клин, удачно вбитый между позициями врага, своего рода плацдарм, с которого в заданный день можно было развернуть наступление сразу в двух направлениях.
Командование «Хаганы» решило не ждать этого дня и перехватить инициативу в свои руки. Приступив к реализации своей политики террора и запугивания, в ночь на 1 января еврейские боевики одновременно взорвали сразу 8 домов в Катамоне. Через пару дней был отмечен отъезд ряда арабских семей, очевидно в направлении Бейрута, Аммана и Дамаска.
Одновременно выяснилось и следующее: некоторые евреи, вопреки приказам «стоять насмерть» (что вообще-то не было пустой фразой), также стали покидать свои жилища, предпочитая перебраться со своими семьями туда, где их соплеменники составляли большинство. По большому счету, трудно было упрекнуть в чем-то этих людей, ведь каждый думал о своей семье, своих близких и детях. Правда, была одна большая разница — для евреев не существовало Бейрута, Аммана, Дамаска, — конечным пунктом следования могло стать только море. Тем не менее указание «защищать каждый клочок земли» было нарушено, и если бы эта тенденция возобладала, то она могла в конечном итоге привести к катастрофическим последствиям.
Иерусалим стал первым местом, где эта проблема выявилась, а в Катамоне она стала быстро обостряться.
В город с самыми широкими полномочиями был направлен член Верховного командования Мишель Сачем.
С его прибытием сразу началось заседание штаба обороны. Докладывающий офицер завершил свое выступление, огласив мнение присутствующих, что единственным способом переломить ход событий было бы нанесение решительного удара в Катамоне. В случае удачи арабы получили бы такой шок, что психологический климат в городе был бы сразу изменен, их отъезд ускорился, а выезд евреев остановлен.
…Долгая служба в подпольной армии, в том числе и на высших постах, научила Сачема, где искать то главное звено, которое позволит вытащить всю цепь… Пауза длилась всего лишь пару секунд, после чего он произнес: «Я согласен, только скажите мне, где находится арабский штаб в Катамоне?..»
Присутствующие офицеры затруднились с ответом, и он продолжил: «Хорошо, даю вам сутки, чтобы определиться. Завтра доложите мне в это же время».
…Самое интересное, что никакого арабского штаба на тот момент в Катамоне не существовало. Но произошло следующее: встревоженный уничтожением сразу восьми домов, местный комитет самообороны обратился за помощью, и Абдель Кадер лично направил в Катамон сотню партизан из Хеврона, которыми командовал лично ему знакомый с 1936 года Ибрагим Абу Дайя, по профессии пастух, человек необразованный, но безусловно бесстрашный и преданный общему делу. Во второй половине того же дня, т. е. в субботу 3 января 1948 года, Абдель Кадер, Абу Дайя и Эмиль Гори совершили поездку по Катамону, лично определяя места для размещения караулов ополченцев из Хеврона.