Арабская вязь
Шрифт:
Меньше чем в половине квартала от конечной точки маршрута "чероки" притормозил и принял на борт ещё одного пассажира. По виду тот почти не отличался от бесчисленных полчищ местных попрошаек, заполоняющих базары и туристические центры ближе к вечеру, разве что чуть погрязнее и повыше ростом.
Постояв, "такси" обогнуло джип и двинулось дальше - видимо, был получен сигнал к началу операции.
– Давай!
– Сосед не приказывал, а почти просил, и Наташа неожиданно поняла, что их автомобиль уже замер прямо напротив "приюта".
– Давай, а?
Отступать
Наташа потянула за ручку и через мгновение уже стояла обеими ногами на пыльной поверхности каменных плит перед входом.
Солнце давным-давно по-хозяйски бесцеремонно оседлало город, так что в воздухе не оставалось даже намека на ночную прохладу. Лавка Хаттаба на противоположной стороне улочки ещё не открылась, кофейня по соседству тоже темнела тяжелыми ставнями - словом, ничего удивительного, все как обычно.
В небо воткнуты многочисленные минареты, а над крышами большинства зданий торчат вверх каменные четырехугольные столбы, увенчанные пучками строительной арматуры. Помнится, Наташа поначалу удивлялась - надо же, старый город пытается идти в рост, а его не пускают! Наверное, какой-нибудь религиозный исламский запрет.
Оказалось, что все значительно проще и прозаичнее. По местным законам, налог на недвижимость очень велик, но взыскивать его можно только с завершенных и сданных в эксплуатацию объектов. А если здание ещё возводится, то какой с кого спрос? Никакого. Вот и делают местные домохозяева вид, что собрались достраивать верхний этаж, но пока не успели...
Жизнь в квартале подчинялась профессиональному ритму его обитателей, большинство из которых составляли заезжие проститутки, курды-контрабандисты и мелкие наркоторговцы. Единственным постоянным источником шума в этой части города считалась площадь перед мечетью какого-то имама - там всегда было людно и небезопасно. Но заведение Мурата находилось достаточно далеко от нее, и посторонние сюда почти не забредали.
В общем-то, все здесь знали, что Мурат постоянно ждал неприятностей и считал себя к ним готовым: здание "приюта" поразительно напоминало тюрьму-зиндан или древнюю крепость с оштукатуренными белыми стенами. Внизу - единственная обитая стальными листами дверь, сканирующий телеобъектив, и все! Первый ряд зарешеченных окон расположен на уровне четырех-пяти метров от мостовой.
Наташа хлопнула дверцей, отпуская "такси", и шагнула вперед. Надавила на кнопку переговорного устройства... и прежде чем ожил динамик, успела заметить, как доставившая её машина взревела мотором и рванула с места. Впрочем, ровно настолько, чтобы только исчезнуть из поля зрения охранного объектива.
Джип уже развернулся сзади, на углу, достаточно близко, но также вне сектора обзора.
Что-то внутри телекамеры тихонько зажужжало: Наташу рассматривали.
Она представила себе, как, почесываясь со сна, одноухий детина-охранник изучает пространство перед входом... Не выдержала и помахала рукой:
– Это я, Сереженька! Открывай.
Щелкнул замок. С трудом поборов желание оглянуться, она потянула на себя массивную металлическую ручку. Дверь подалась, и, почти распахнув её, Наташа замерла, не зная, что следует теперь делать.
Но события уже развивались помимо её воли. Какая-то тяжкая,
Наташа взвизгнула от страха, но прежде чем окончательно вжать себя в стену и зажмуриться, увидела ещё двоих вооруженных мужчин, выпрыгнувших из застывшего перед дверью джипа.
Кто-то крикнул - не очень разборчиво, но с угрозой.
Почти тотчас же сверху донесся рассыпчатый грохот автоматной очереди, эхо которой перекрыл одинокий и, видимо, точный выстрел: так и не оконченная команда сменилась криком смертельной боли.
Еще одна очередь. Еще... Опять одиночный выстрел, похожий больше на пушечный залп из фильмов про морские баталии под парусами. Наташа вспомнила большое, тяжелое помповое ружье, висевшее рядом со шкафом в комнате одноухого. Наверное, это он из него сейчас...
Подоспевшие на помощь своим коллегам автоматчики давно пробежали внутрь и тоже ввязались в драку. Стрельба наверху слилась в дробный гул, то и дело прерываемый женским визгом.
"Боже мой, - против воли, не открывая глаз, подумала Наташа, - а если кто-нибудь из соседей сейчас позвонит в полицию?"
Впрочем, на улице, даже в паре шагов от входа, ничего слышно не было: это же не новостройки с бетонными стеночками и окнами от пола до потолка! Мощный двигатель джипа изо всех сил рычит прямо напротив полуоткрытой двери, да и вообще - люди здесь, на Востоке, не приучены проявлять излишнее любопытство и соваться в чужие дела.
Неожиданно стихло - как будто отрезали: неужели все? Полная тишина...
И только злая, ни к чему не обязывающая очередь напоследок растаяла в глубине коридоров и комнат растерзанного "приюта".
– Опять упустили?
– Питер, он ушел. Там был выход на крышу, а потом через двор...
Наташа, почти не понимавшая по-английски, вряд ли могла уловить смысл короткого диалога между мужчиной, руководившим операцией, и одним из автоматчиков. Видимо, в какой-то момент иностранец по имени Питер покинул место за рулем и теперь стоял, широко расставив ноги, прямо над осевшей вниз по стеночке девушкой. Его подчиненный зажимал потемневшей от крови ладонью простреленное плечо и покусывал губы. Потом они оба подвинулись, и ещё двое участников штурма проволокли по ступенькам вниз мертвое тело чернявого парня, у которого вместо лица теперь пузырилось какое-то месиво. Покойника подтащили вплотную к "чероки" и быстро-быстро, чтобы не было видно с улицы, запихнули в салон, на заднее сиденье автомобиля.
– Поехали отсюда. Быстро!
– Мистер Черненко, сэр... может быть, попробуем перехватить его где-нибудь поблизости?
– Не валяйте дурака! Поехали.
– А я?
– Неожиданно решившись, подала голос замершая на полу Наташа. Ей было очень страшно, но при мысли о том, что придется ещё хоть на миг остаться здесь в одиночестве, наваливалось невыносимое удушье.
– Вы же обещали!
– Ах да, конечно...
– ответил по-русски тот, кого подчиненные называли мистер Черненко.
– Извини, девушка.