Аракчеев
Шрифт:
Алексей Андреевич в свою очередь часто приглашал Сперанского к себе в Грузино и не упускал случая выказать ему свою симпатию и уважение. Следующие строки, писанные Алексеем Андреевичем 24 марта 1819 года, пожалуй, самые любопытные в переписке его со Сперанским, если не во всем его эпистолярном наследии.
«Милостивый государь Михаила Михайлович! — писал Аракчеев из Петербурга в Пензу. — Если вы, милостивый государь, на меня сердились за некоторое исполнение вашего препоручения в покупке Новгородского имения, то в оном согрешили, ибо мне приятнее всего угождать вам, потому что я любил вас душевно тогда, как вы были велики, и как вы ни смотрели на нашего брата, любил вас и тогда, когда по неисповедимым судьбам Всевышнего страдали, протестовал против оного, по крайнему моему разумению не только в душе моей, но всюду, где только голос мой мог быть слышан; радовался и концу сего неприятного для вас дела и буду не только радоваться, но и желать вашему возвышению на степень высшую прежней. Вот вам, милостивый государь, отчет в моих чувствах». Далее граф объяснял, почему стал он желать возвышения Сперанского: «Желание мое в оном, по слабости человеческой, основано на следующем: становясь стар и слаб здоровьем, я должен буду очень скоро основать свое всегдашнее пребывание в своем Грузинском монастыре, откуда буду утешаться, как истинно русской, новгородской, неученой дворянин, что дела государственные находятся у умного человека, опытного как по делам государственным, так более еще по делам сует мира
Не все сказанное в приведенном письме представляется в равной мере искренним. (Можно, в частности, усомниться в правдивости слов: «Я любил вас душевно тогда, как вы были велики».) Но уважительное отношение Аракчеева к Сперанскому проступает здесь отчетливо. Предчувствие же скорой отставки от службы и близости времени, когда придется ему «основать свое всегдашнее пребывание» в Грузине, граф выражал тогда в целом ряде других писем.
В 1819 году Алексею Андреевичу исполнилось 50 лет. Он и прежде не отличался отменным здоровьем и часто работал при физических недомоганиях. Служебное рвение его всегда превосходило возможности отпущенного ему природой здоровья. Но с этого времени здоровье его стало ухудшаться слишком заметно. Сказывались и возраст, и чрезмерное напряжение в работе. Письма Аракчеева заполнили жалобы на болезни. «Здоровье мое собственно для меня очень плохо», — писал он императору Александру 11 февраля 1821 года. «Боль моя в груди возобновилась во всей ее силе с наступлением сырой погоды и не дает мне ночью пользоваться нужным для подкрепления сил сном», — жаловался граф государю 30 ноября 1822 года. Грудные припадки сделались для него постоянным явлением. К ним добавились и другие хронические болезни. А с ними появилось жгучее беспокойство за дальнейшую свою судьбу.
В таком состоянии вполне естественной была мысль об отставке, но с нею возникал вопрос: если удалится он со службы, кто придет на его место? Зная выдающиеся способности Сперанского к государственной деятельности, слыша беспрестанные жалобы императора Александра на бездарность своих сановников, Аракчеев вполне мог предполагать в Михаиле Михайловиче такого человека, который придет ему на замену. И, думается, он был достаточно искренен, когда уверял Сперанского, что будет «не только радоваться, но и желать» его возвышения «на степень высшую прежней».
В последние годы Александрова правления Аракчеев все более втягивал Сперанского в свои дела. 27 марта 1823 года Михайло Михайлович сообщал графу: «С истинною благодарностию возвращаю вашему сиятельству отчет военных поселений. Я читал его с таким же удовольствием, с каким читаешь путешествия в страны неизвестные. Тот не имеет еще понятия о военных поселениях, кто удивляется их успехам, не зная каких трудов стоили сии успехи. Сколько разнообразных видов, кои надлежит объять и сообразить, сколько неимоверных трудностей, с коими должно было бороться».
3 апреля 1824 года Сперанский прислал Аракчееву записку: «Честь имею представить вашему сиятельству первое начертание введения к учреждению военных поселений».
Год спустя Михайло Михайлович издал брошюру о военных поселениях, в которой полностью оправдывал данное учреждение, насаждавшееся в России Александром I с помощью Аракчеева.
В последнее воскресенье марта 1834 года Сперанский принимал у себя Пушкина. Александр Сергеевич в это время страстно интересовался русской историей, и потому беседа между ним и старым сановником закружилась вокруг событий прошлого. Михайло Михайлович рассказал пытливому поэту-историку о своем изгнании в 1812 году. Разговор естественно перекинулся на начало царствования Александра, так много обещавшее в то время, когда Сперанский, молодой чиновник Министерства внутренних дел, работал над проектами реформ. «Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении Зла и Блага» [179] , —сказал Пушкин своему собеседнику. Сперанский отвечал комплиментами и советовал Пушкину писать историю своего времени.
179
У Пушкина в дневнике выделена вся эта фраза.
А ведь знал сановник-лис, что не так прост был граф Аракчеев и не так уж и мал, дабы можно было объять его двумя словами — «гений Зла». Знал Сперанский, что он, слывший «передовым» человеком, не настолько был далек от Аракчеева, чтобы зваться — в противность ему — «гением Блага»! Знал, но не сказал об этом…
Глава двенадцатая
«АРАКЧЕЕВЩИНА»: ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Едва успела закончиться война в Европе, как император Александр снова заговорил об организации в России военных поселений. Уже летом 1814 года он обсуждал эту тему с графом И. О. Виттом [180] . Нелегко проникнуть в ход мысли другого человека, особенно такого, каким был Александр I, но, вероятно, три основных мотива двигали им в данном случае. Во-первых, необходимость уменьшить расходы на содержание армии. (Война истощила финансовые ресурсы России, она разорительным смерчем прошла по целому ряду российских губерний. Требовались немалые деньги для оказания помощи их жителям.) Во-вторых, стремление облегчить жизнь самим воинам. (В Манифесте от 30 августа 1814 года «Об избавлении державы Российской от нашествия галлов…» Его Величество заявил: «Надеемся, что продолжение мира и тишины подаст нам способ не только содержание воинов привесть в лучшее и обильнейшее прежнего, но дать им оседлость и присоединить к ним семейства».) В-третьих, к созданию военных поселений Александра могло побуждать желание обеспечить свой трон надежной опорой в лице солдат-поселян. (Дворянская гвардия, утратившая в ожесточенных сражениях последней войны способность испытывать страх перед чем-либо или кем-либо, зараженная вольнодумством и проникнутая мыслями о лучшем устройстве государственной власти, перестала казаться российскому императору такой опорой.)
180
В РГВИА хранится «Записка графа Витта о военном поселении» (Ф. 405. Оп. 1. Д. 509).
5 августа 1816 года император Александр подписал «Именный, данный Новгородскому Гражданскому Губернатору» указ «О выведении на постой одного баталиона Гренадерского Графа Аракчеева полка, Новгородского уезда в экономическую Высоцкую вотчину и об отделении сей вотчины из владения земской полиции» [181] . Содержание этого высочайшего указа не могло не показаться странным губернатору Николаю Назаровичу Муравьеву. Пребывавший в Петербурге государь заявлял в нем буквально следующее: «Тесное помещение здесь войск, по недостатку казарм, побуждает меня вывести отсюда один баталион Гренадерского Графа Аракчеева полка [182] и расположить его в веренной вам Губернии,
181
ПСЗРИ. Т. XXXIII. № 26389. Н. К. Шильдер и великий князь Николай Михайлович в своих биографиях императора Александра Первого называют почему-то в качестве даты издания указа на имя новгородского гражданского губернатора о выведении на постой в Высоцкую волость батальона гренадерского графа Аракчеева полка 1815 г. (см.: Шильдер Н. К.Александр Первый, его жизнь и царствование. Т. 4. СПб., 1905. С. 26; Великий князь Николай Михайлович.Император Александр I. M., 1999. С. 181). Это явная ошибка. В «Полном собрании законов Российской империи» данный указ стоит под 1816 г.
182
Имя графа Аракчеева данный полк стал носить с 30 августа 1808 г. — со дня назначения Алексея Андреевича его шефом. До этого он именовался Ростовским мушкетерским полком. Это был один из старейших в России полков, сформированный по приказу Петра I генералом князем А. И. Репниным. Официальной датой рождения полка считалось 25 июня 1700 г.
183
ПСЗРИ. Т. XVI. № 26390.
Таким образом, располагая один батальон гренадерского графа Аракчеева полка в Высоцкой волости из-за такой незначительной причины, как недостаток казарм в Петербурге, император Александр вносил значительные перемены в статус как самой этой волости, так и ее населения. В этом-то и заключалась странность его указа, данного на имя новгородского гражданского губернатора. В его тексте не говорилось о том, что размещением батальона гренадерского графа Аракчеева полка в Волоцкой волости начиналось создание военного поселения. Догадаться об этом можно было лишь из текста другого небольшого указа, изданного императором также 5 августа 1816 года, но на имя военного министра. Его Величество предписывал в нем следующее: «Находящимся при нижних чинах одного баталиона Гренадерского Графа Аракчеева полка, располагаемого в Высоцкой волости, женам и детям производить в месяц по два четверика муки, по требованию баталионного командира, на том основании, как производится женам и детям поселенного баталионаЕлецкого пехотного полка, начав с 1 сентября сего года» (курсив мой. — В. Т.).
Приступая к созданию военных поселений, император Александр действовал очень осторожно — в манере, присущей его натуре. Он старался, насколько возможно, скрыть истинный замысел расположения войск в Новгородской губернии даже от новгородского гражданского губернатора [184] . В качестве места поселения батальона Его Величеством была выбрана (скорее всего с подачи Аракчеева) территория, располагавшаяся неподалеку от столицы — в волости, земли и крепостные крестьяне которой принадлежали казне. Кроме того, Новгородская губерния была густо покрыта лесами, через нее текли судоходные реки: здесь не могло быть недостатка в строительном материале и не могло возникнуть проблем с доставкой требуемых для войск материалов в места расположения батальона.
184
Можно предполагать, что H. H. Муравьев все же был осведомлен о плане создания в Волоцкой волости военного поселения. Он был накоротке с Аракчеевым и пользовался его покровительством. По протекции графа Николай Назарович стал 10 декабря 1812 г. новгородским вице-губернатором, по его же протекции был сделан 8 августа 1815 г. губернатором.
В дальнейшем Александр продолжал проявлять в деле организации военных поселений довольно большую степень осторожности и даже медлительности. Поселение батальонов и полков растягивалось на годы и происходило по мере строительства необходимых зданий. При этом, однако, никаких сомнений относительно полезности военных поселений император не выказывал. Он был уверен в благих последствиях затеянного им дела. В четвертом, последнем пункте указа от 5 августа 1816 года Александр предписывал новгородскому гражданскому губернатору: «Дабы можно было в свое время увидеть, до какой степени улучшено будет состояние крестьян Высоцкой волости новым распоряжением (о размещении здесь батальона. — В. Т.), я полагаю для сего необходимо нужным поручить надежному с вашей стороны чиновнику обще с баталионным Командиром Гренадерского Графа Аракчеева полка [185] осмотреть сию волость и сделать подробную опись имуществу крестьян, какое у каждого из них окажется в нынешнем их положении, как в скоте и хлебе, так и в самом строении, разделив сие последнее на хорошее, посредственное и худое; и один экземпляр сей описи отдать баталионному Командиру, а другой хранить в Казенной Палате». Александр допускал только одно последствие поселения войск — улучшение состояния крестьян и сомневался лишь в том, до какой степени дойдет это улучшение.
185
В то время им был майор Федор Карлович фон Фрикен. Граф Аракчеев подружится с ним и его супругой и до конца своих дней будет вести с этим семейством интенсивную переписку.