"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
Наконец, прихрамывая на заднюю лапу, к Мазайке подошел самый старый волк. Внук Вергиза скормил ему остатки угощения. Зверь ткнулся ему носом в ладонь, выказывая благодарность и спрашивая, нет ли еще немножко еды.
– Мало ему осталось, – вздохнул Мазайка, глядя на тощие и облезлые бока старого волка. – Когда дед меня первый раз привел, клыкач ох как силен был! А потом беда приключилась – деревом ему лапу придавило. Мы с дедом лапу ему выправили, но не до конца – вишь, ковыляет? С той поры он не охотится, за молодняком следит… Он ведь и нынешнего вожака научил меня слушаться. Он хорошо
Вдруг Дядьки подняли головы и все, как один, повернулись в сторону оврага. Кирья увидела, как приподнялась верхняя губа у вожака, обнажая ярко белеющие в лунном свете клыки.
Мазайка, прищурившись, поглядел в сторону оврага и с досадой воскликнул:
– Да зачем же они сюда-то заявились? С огнем еще!
Теперь и девочка заметила – среди деревьев вдалеке двигались огоньки.
– Сюда же нельзя… – Мазайка быстро поднес к губам манок и издал короткую трель.
Дядек как ветром сдуло. Миг – и на пригорке никого.
Огни приближались. Стали слышны голоса.
– Сколько там народу!.. – пробормотал с тревогой Мазайка. – Нехорошее дело…
Наверх, на холм, однако, старшие не пошли, почтительно остановились внизу.
– Кирья! – раздался издалека зычный голос.
– Батюшка? – пробормотала она с удивлением.
– А ну иди сюда! Тут до тебя дело есть!
Среди людей, толпившихся близ холма, обнаружилось чуть ли не половину родичей. И не только родичей. При виде женщины, стоящей впереди всех, сразу стало ясно, кто осмелился привести ингри на запретный холм, пренебрегая всеми обычаями.
Ее прозвище было Высокая Локша. Немолодая женщина с прямой спиной, огненным взглядом и сурово сжатыми губами. Длинные полуседые волосы распущены по спине, на голове – расшитая речным жемчугом повязка, у висков покачивались подвески-уточки. Поверх длинной, богато вышитой рубахи Высокая Локша не носила юбки-поневы, как все женщины, только душегрейку и пояс с подвешенным к нему ножом, однако не только не выглядела нелепой, а напротив, все вокруг казались оробевшими в ее присутствии.
Высокая Локша была добродея – знающая женщина, настолько угодная речным богам, что достойна кормить их вареным мясом и теплой кровью. Еще она устраивала моления, лечила живых и провожала души в Дом Дедов. В деревне она бывала редко и только когда случалось что-то очень важное.
Резким движением Локша ткнула пальцем, указывая на Кирью:
– Вот она!
Борода Толмая, вождя рода Хирвы, уже поседела, но широкие плечи и зоркий взгляд говорили о могучей жизненной силе, которой далеко еще до истощения. Лучше его охотника не было в селении.
Весь прошедший день до заката ингри провозились в медленно отступающей ледяной воде, пытаясь спасти то, что могло уцелеть, огорченно глядели на вывороченные бревна городни и бранились между собой. Все ли было сделано как следует? Старший сын Толмая, силач Урхо, сокрушался, что бревна надо было вбивать глубже. Младший, дерзкий Учайка, спорил с ним, намекая на колдовство и порчу. Глава рода помалкивал, задумчиво глядя поверх голов на
– А я первый сказал, что богов прогневили, – приглушенно прозвучал в толпе голос Учая.
– Так и есть, – громко произнесла в тишине Высокая Локша. – Нельзя призывать богов тому, кто ими не избран! Они за дерзость весь род карают.
Вытянутый палец ее взметнулся и уперся в оторопевшую Кирью.
– Как ты посмела взывать к богам, дева? Или ты посвященная добродея?
– Я не взывала… – начала Кирья и осеклась под пристальным взглядом ведуньи.
– А может, это я виноват? – выступил побледневший Мазайка. – Я глину под плотиной копал…
– Она, она, – уверенно повторила ведунья. – Я вижу. У нее отравленная кровь, или сами не чуете? Да что я спрашиваю, куда вам…
По толпе пронесся ропот. Кирья невольно съежилась под злобными, испуганными и неприязненными взглядами. Да и какие они ей сородичи? Даже Дядьки не смотрели на нее так недобро!
– Погоди-ка, ведунья, – выступил вперед Толмай. – Сейчас я ребят попытаю. Вы были утром на городне, когда нахлынула вода?
– Были, – признался Мазайка.
– И что там делали? Рыбу ловили?
Мальчик помотал головой.
– Я новую сойку лепил. Кирья рядом сидела…
– Просто сидела? – язвительно спросила Высокая Локша. – Не лги, отрок, я рыб спрошу, они мне правду расскажут!
– Это правда!
– Кирья, ты что скажешь? – повернулся к дочери Толмай.
Девочка мрачно промолчала.
– Что ты делала на плотине? – сурово повторил вопрос отец.
– Ничего дурного она не делала! – воскликнул Мазайка. – Только один раз…
Рука его сама дернулась к синей глиняной птичке, висящей на груди на кожаном ремешке.
– А ведь говорят – не свисти у воды, не дразни водяниц! – первым догадался Учай.
– Вот и выяснилось, – удовлетворенно кивнула Локша. – Она насвистела паводок! Верно говорю – на ней порча!
Тут уж все шарахнулись от Кирьи, как от заразной, чтобы ненароком, не приведи боги, не коснуться. Кроме Мазайки, конечно, – тот лишь крепче сжал ее ладонь.
А ведунья, повернувшись к Толмаю, властно сказала:
– Отдай ее нам, большак. Вода под священными ивами все очищает. Даже отравленную кровь…
Кирья попятилась, прижимаясь к Мазайке. Странное дело – еще утром она сама собиралась в кереметь и даже мечтала о том, как ведуньи примут ее к себе как одну из них. Но сейчас даже мысль о том, что добродея заберет ее и будет каким-то колдовством отмывать ее «отравленную» кровь, внушала ей ужас.
– Батюшка, не отдавай меня, – прошептала она, умоляюще взглянув на Толмая.
Вождь рода Хирвы нахмурился. Самоуправство добродеи в его селении не очень-то ему нравилось – пусть у себя в керемети распоряжается! Тем более речь шла о его дочери. Он заметил и быстрый взгляд Мазайки, брошенный в сторону леса, и то, что в руке мальчик все еще держал свой звериный манок… Толмай поднял голову и поглядел на восход, где, скрытые ночной тьмой, высились поросшие соснами крутые Лосиные Рога. День и ночь там, на самой вершине, нездешние голоса поют славу Варме, Господину Ветру…