"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
«В самом деле, зачем?» – покорно отозвался Аоранг, уронил голову на конский бок и мгновенно заснул.
Глава 7
Солнце убивающее
«Это возмутительно, – думал Аоранг, слушая пение. – Очень красиво, и гимн похож… я даже знаю, откуда они его взяли… Но это просто возмутительно!»
Торжественное пение умолкло, вперед вышла юная женщина.
– Восславим Солнце! – голосом, звучащим словно пение струн, воскликнула она.
Приняв из рук служанки чашу с белесым травяным настоем, она поднесла его к стоящему на возвышении жертвеннику, увенчанному золоченым изображением сидящей богини. Лучи восходящего солнца озаряли ее, и золото казалось пылающим, а богиня – живой. Губы ее улыбались, руки покоились на коленях. Над головой нимбом расходились солнечные лучи.
– О благая Сурья Дара! Прими нашу жертву во избавление твоих детей от Гибельных Вод! Твоя красота словно стрелой поражает тьму!
Каждый призыв к богине подхватывали сотнями голосов окружавшие жертвенник сурьи. В обширной долине среди холмов их собралось великое множество, и прибывали все новые. Мужчины и женщины, юные и зрелые, красочно одетые и богато снаряженные – все они были всадники, все воины.
Взгляд стоящего в первых рядах Аоранга то и дело останавливался на женщине, проводящей обряд. Тогда, в сумраке, в темных водах потопа он толком ее не рассмотрел, зато теперь любовался и изумлялся. Какая гордая осанка, какая легкость и сила в каждом движении! Стройный стан, усыпанная веснушками кожа, необыкновенные темно-синие глаза. Где-то Аоранг уже видел подобные глаза…
И какая сила духа! Совсем недавно эта женщина перенесла ужаснейшие бедствия, едва не погибла, потеряла близких… И вот она уже, убранная, сияющая, возносит благодарственные молитвы, и целое войско смотрит на нее с восхищением.
Голову женщины венчала тяжелая золотая тиара с изображением дерущихся львов. Шесть огненных кос, перевитых лентами, украшенных золотыми подвесками, спускались до колен. Золото – на груди, на шее, на поясе и запястьях – вспыхивало и звенело при каждом движении. Только одна знакомая Аорангу девушка так же легко носила на себе столько золотых украшений, как будто родилась в них.
И она тоже была царевной…
Мохнач перевел взгляд вправо, где среди нескольких великолепно разодетых воинов стоял владыка здешних земель, по приказу которого и проводился обряд. Молодой князь, супруг той самой женщины, что славила сейчас Сурью Дару.
Правителя сурьев звали Тилла. Аорангу это имя ничего не говорило. Раньше мохнач о нем не слыхал.
Князь был хорош, под стать жене. Высокий, рыжеволосый, стройный и жилистый, словно свитый из медных прутьев. В худом с виду теле угадывалась огромная сила, кожа была сплошь разрисована наколотыми зверями. Из-за ворота выглядывала оскаленная пасть льва – чтобы даровать хозяину ярость хищника; на левой руке виднелась рыба – чтобы плавать без устали… Посередине покрытого
Царевна сурьев поднесла супругу чашу с белесой жидкостью. Тот принял ее с ответным поклоном, коснулся напитка кончиками пальцев, повернулся к золотому идолу и принялся мазать ему губы.
– О Сурья Дара! Взгляни на нас, прими нашу жертву!
Где-то поблизости пахло вареным мясом. Аоранг втянул ноздрями запах, покосился влево. Там неподалеку в освященном котле старухи-жрицы варили жертвенное мясо. Чье именно, Аоранг знать не желал – он все равно не собирался его есть. Его и так коробило от происходящего на его глазах кощунства. Мохнач не считал себя нетерпимым – долгие странствия научили его уважать чужих богов, пусть даже ложных. Однако то, что он наблюдал сейчас, вызывало в нем глубокую неприязнь. «Прочие дикари всего лишь заблуждаются, – думал он. – Что понятно и простительно… Но это – просто издевательство над Исвархой! Что еще за дочь ему придумали сурьи?»
– Благодарим тебя, о Судья Дара, исправляющая пути тех, кто плутает во тьме!
Голос князя был красив и звучен, но древний язык арьев звучал в его устах так же искаженно, как и сам обряд поклонения Солнцу в этой земле.
Закончив кормить идола, Тилла повернулся и сам сделал глоток из чаши. Затем оглядел толпу и остановил взгляд на Аоранге:
– Подойди, чужестранец, причастись сияния Сурьи Дары!
Мохнач попятился:
– Ну уж нет…
Губы Тиллы сжались в узкую линию. Вокруг стало очень тихо.
– Я ведь не сурья, – попытался отвертеться Аоранг. – Мне не подобает…
Взгляд князя чуть потеплел.
– Я – Тилла, сын Аурвана, стою за свой народ перед лицом Сурьи Исвархи! – внушительно произнес он. – Это я здесь решаю, что и кому подобает. Священная хаома – напиток, соединяющий нас с богами. Доверься мне, и я отворю очи твоей души!
– Но…
Прежде чем Аоранг успел возразить, князь махнул его по губам белесым зельем. Оно оказалось очень терпкой травяной настойкой. Кое-какие травы Аоранг сразу узнал и даже успел испугаться – в Аратте они считались ядовитыми… Затем мир будто вспыхнул и стал вдвое ярче, чем прежде. Мысли понеслись вскачь, словно легконогие сайги.
– Ты – Тилла, сын Аурвана Облачного! – выпалил Аоранг, мгновенно вспомнив наконец, где слыхал это имя. – Прежнего верховного вождя сурьев.
– Так и есть, – кивнул юный вождь.
– Стало быть, ты – нынешний правитель Десятиградия?
Тилла усмехнулся его изумлению:
– Добро пожаловать в Солнечный раскат, чужестранец!
Обряд явно близился к завершению. Чаша с хаомой передавалась из рук в руки, постепенно пустея. Толпа пришла в движение, зашумела. Аоранга подвели к котлу, в котором булькало мясо, и сунули в руки дымящуюся плошку с варевом. Пришлось взять, – оказалось, оленина.
– Пойдем со мной, – приказал князь. – Вон туда, в большой шатер. Мы почтили Сурью Дару, а теперь – пир. Будем беседовать, пить, веселиться! Эй, где же певцы с игрецами?
Пир Аоранг запомнил плохо. В памяти всплывали только яркие обрывки видений. Вот он сидит на жестких подушках за низким столом, ломящимся от блюд, и завороженно следит за танцем совсем юных парня и девушки. Подростки пляшут посреди шатра, перебрасывая друг другу острые кинжалы, а гости хлопают, подбадривая танцоров восхищенными выкриками.