Арбан Саеш. Трилогия
Шрифт:
— Чему я должен научиться? И как это будет происходить?
— Наука у тебя будет всего одна — умение оставаться в живых. Большего я тебе обещать не могу. И начнем мы с самого простого. Ты научишься защищаться и убивать.
— А если я не хочу убивать?
— Значит, будешь учиться умирать.
— … как это будет выглядеть?
— Начнем с владения мечом.
— Не слишком ли это оружие примитивно? Известно ли тебе, какое оружие существует на Земле?
— Я буду учить тому, что ты должен знать. Оружие из дальних миров не действует в Эл-Лиа и ожерелье миров, магия Эл-Лиа и ожерелья миров теряет свои возможности в дальних мирах. Поэтому начнем с меча.
—
— Совершенства достичь невозможно. Но у нас столько времени, сколько надо. Ты будешь сражаться со мной. Или с тем, кого я пошлю против тебя. Иногда перед схваткой я сделаю необходимые объяснения, иногда нет. Все или почти все противники окажутся сильнее тебя. Но главный твой противник ты сам. Твои слабости, рассеянность, неумение концентрироваться и расслабляться, излишняя жалость, мнительность и так далее. Проигранные схватки обратятся смертью. На время. Но поверь мне, гибель в иллюзии ничуть не менее болезненна, чем на самом деле. И еще. К ней невозможно привыкнуть.
— Каким образом я смогу выиграть схватку? — неожиданно охрипшим голосом спросил Сашка.
— Ты должен убить соперника.
— Я не могу убивать! — в отчаянии прошептал Сашка.
— Можешь! — спокойно сказал, поднимаясь на ноги, человек. — Каждый может! Просто кто-то делает это хорошо, кто-то плохо. Не хочешь убивать — начни с умения умирать. Пока не надоест. Но не увлекайся собственной смертью. Она неприятна. Думаю, что предисловие закончено. Называй меня наставником. Имей в виду, что многие мечтали бы о таком наставнике. И помни — тебе придется стать воином. Воином, который остается воином в каждое мгновение своей жизни. Это не значит, что тебе предстоит ходить с мечом наизготовку. Воин не ждет удара, но он знает, что в любое мгновение может последовать удар, и откуда он придет, неизвестно. Злейший враг, отец, друг, женщина, ребенок, собственный раб или повелитель могут направить оружие тебе в сердце. Но воин не скручивает себя в судорогах ожидания, он отдается течению времени и прислушивается к подводным камням и водоворотам. Где твоя палка, Арбан?
Сашка растерянно опустил глаза. Вместо принесенной им палки на коленях лежал узкий серый меч.
— Этот клинок примерно такой же по балансировке, как и тот, что у тебя за спиной, — сказал наставник. — Ты правша, бери его в правую руку.
Наставник стоял напротив и держал точно такой же меч. Сашка с трудом выдохнул воздух. Почувствовал, как дрожат колени и струйки пота стекают со лба. Что-то ужасное должно было произойти немедленно, в эту самую минуту. Он медленно поднялся, перехватил правой рукой рукоять меча и встал так же, как наставник. Слегка выдвинул вперед правую ногу. Левую руку согнул в локте и прижал к туловищу. Вытянул правую руку и поднял клинок вверх, на уровень лица.
— В начале я буду все делать медленно, — сказал наставник. — Смотри. Меч можно держать так, так, так, так, — он поочередно перехватывал рукоять, показывая различные способы. — Это же относится и к стойке. Ты встал так же, как я. Точнее, тебе кажется, что ты встал так же, как я. Но я легко могу переменить позу, а ты нет. Ты должен был встать так, чтобы тебе было удобно передвигаться. Прислушивайся к своему телу, пока есть такая возможность. Твой вес на передней ноге, к тому же она выпрямлена. Подвижность равна нулю. Я делаю выпад вперед. Ты пытаешься отбить мой удар, но не успеваешь. И я отрубаю тебе руку.
С этими словами наставник сделал быстрый шаг, взмахнул мечом и, огибая неумело выставленный Сашкой клинок, нанес удар по запястью.
Никогда еще Сашка не испытывал такой боли.
— А потом я убиваю тебя, — и почувствовал, как сталь входит к нему в грудь.
Глава шестая. Ургаин.
На склоне холма стояло настоящее дерево. Только мертвое. Видимо, ничто не могло справиться с ним даже после его смерти. Толстый ствол, за которым укрылась бы добрая половина отряда, покрывала изборожденная морщинами черная кора. Дерево поднималось на варм локтей и раскидывало голые корявые сучья далеко в стороны. В углублениях между взбугрившихся корней лежали мелкие камешки. Всех цветов и форм.
— Дерево возвращения, — прошептал Хейграст. — В Эйд-Мере говорили, что в Мертвых Землях есть спящее дерево. Оно очень прочное. Никто не смог сделать даже зарубки на его стволе, но если смельчак хотел вернуться домой, он должен был оставить у его корней камень.
— Да, — кивнул Лукус, восхищенно окидывая взглядом гиганта. — Это настоящее железное дерево! Редкость в Эл-Айране. Я видел такие деревья только в Фаргусских горах. Банги определяют по ним залегание металлических руд. Они верят, что эти деревья вытягивают металлы из земли и становятся от этого прочнее стали. Железное дерево невозможно убить. Оно не горит. Ему не страшна молния, хотя она часто ударяет в его ствол, и находиться под ним во время грозы равносильно самоубийству. Банги с трудом обрабатывают его древесину алмазными резцами. Леганд говорил, что древние боги строили себе дома из стволов таких деревьев. И они стояли лиги лет, дольше каменных. Поверь мне, Хейграст, еще несколько дождливых дней, и на этих ветвях появятся чудесные листья! К счастью, банги здесь не живут, и этому красавцу ничего не угрожает.
— Вон тот желтый с черным пятном камешек мой, — неожиданно раздался в ушах шепот призрака. — Меня это дерево не выручило.
— Ник? — вскричал Хейграст. — Не мог бы ты предупреждать о своем появлении?
— Не пытайся увидеть меня, нари, — ответил призрак. — Алатель слишком ярок. А я становлюсь слабее. Нам нужно дойти до края Мертвых Земель раньше, чем я растворюсь в воздухе. Потому что, боюсь, в этом случае меня не сможет освободить даже нукуд Вика. Вы слишком долго восхищаетесь этим мертвым растением. А между тем белу что-то говорил о враге?
— Я видел отряд кьердов, — подтвердил Лукус. — Он шел к Ургаину вдоль русла Маны.
— Понятно, — Хейграст спрыгнул с коня. — Дан! Привяжи лошадей к корням. Надо подняться на вершину холма и осмотреться.
Дан слез с Бату и привязал лошадей у дерева, вызвав их явное неудовольствие. Они с тоской осмотрели рассыпанные под копытами камешки и потянулись к пробивающейся в отдалении траве. Мальчишка вздохнул, потрепал грустную морду Бату и стал осторожно подниматься на вершину. Хейграст и Лукус лежали в траве. Впереди блестело русло реки, а левее у излучины раскинулся прекрасный город. Прямые улицы радиальными линиями сходились к каменному мосту. Многие здания обратились в руины, но те, что остались, поражали ослепительной белизной стен и строгой изысканностью архитектуры. Город располагался на южном берегу Маны. За рекой простиралась низменная равнина. На горизонте возвышались холмы. Дорога перебегала через мост и таяла в дымке.