Арбатская повесть
Шрифт:
— Ты понимаешь, — волнуется Миша Коновалов, — нашу позицию пришлось отстаивать долго и упорно. Люди — разные. Одним, как только создали «Садко», вынь да положи рекорды. А мы ставили перед собой совсем иные цели: массовое физическое и военно-патриотическое воспитание молодых рабочих. Практика показывает, что там, где гонятся за рекордами, всей массе ребят уделяют, как правило, меньше внимания. Наша задача: развить у них чувство Родины, чувство благодарности к тем, кто отдал за нас жизнь в Отечественную. И уже как следствие этого — вырастить людей, умеющих отечество защищать…
— Ты сам видел, — Толя Копыченко показывает
Мне вспомнился тогда в штурманской «Искателя» прославленный наш боксер, первая и легендарная перчатка Союза Николай Королев. Я дружил с ним не одно десятилетие, и, о чем бы ни заходил у нас разговор, Николай неизменно возвращался к святой для него мысли:
— Рекорды не должны взращиваться искусственно. Они должны приходить только через воистину массовое развитие спорта в стране. Иначе — грош цена таким рекордам.
Королев всегда волновался, когда размышлял об этом:
— Я ненавижу в спорте показное делячество, рекламизм. Спорт должен иметь огромный внутренний нравственный, патриотический смысл. В предвоенные годы мое поколение спортсменов штурмовало рекорды не во имя рекордов. Мы твердо знали: война не за горами. Страшная война с фашизмом. И мы не имели права не быть готовыми к ней…
Я рассказывал о Николае садковцам и видел, как посветлели их лица. Их поиск словно оказался осененным именем Королева. А это немало значит.
— Каким он был в последние годы жизни?
— Неугомонным, как всегда. Каждую неделю, если не болел, заходил к нам в журнал «Москва». Рассказывал о планах будущей статьи. В ней он хотел поразмышлять о главном: гражданской сути жизни во всех ее проявлениях — будь то работа или спорт.
— Успел?
— Нет. У меня сохранилось только несколько страниц с набросками…
Уже вернувшись в Москву, я выписал слова Николая и послал их ребятам:
«Человек живет только для одного — Родины. Спорт ради спорта, если даже человек поставит рекорд, — нищенское прозябание духа, нравственное убожество. Штурмовать нужно не метры и секунды, а цели. Высокие цели. Главная из них — честный и уверенный ответ самому себе: «Если страна позовет, я готов к ее защите. Я не потратил время даром и выполнил долг до конца».
Королев имел право на эти слова: это он молниеносными ударами снимал немецких часовых. Он вынес на плечах из огня прославленного чекиста Героя Советского Союза Медведева. Он без промаха бил из автомата по ненавистным мышиным шинелям. Он совершал отчаянно дерзкие рейды по тылам врага. Всемирная слава понималась им только как высшая ответственность перед Россией. Как обязанность сделать в тысячу раз больше, чем может совершить
Когда мы 16 марта 1974 года в «Крылышках», как ласково называл Николай любимый им Дворец спорта «Крылья Советов», провожали Королева в последний путь, я был поражен: сколько у него друзей — рабочих и писателей, маршалов и спортсменов. Но, пожалуй, больше всех было ветеранов войны. Они пришли при всех орденах, и особенно рвали душу стоны там, у последней черты:
— Прощай, боевой товарищ!..
Боевой товарищ!.. Сколько бы ни прошло над страной лет, в созвездии нашей славы всегда будет сверкать звездой первой величины имя Николая Королева. Спортсмена? Да! И солдата. И великого гражданина.
Может быть, лучше других сказал об этом при прощании с Николаем поэт Михаил Луконин:
— Он, как бы ни было трудно, уверенно и мощно держал на своих могучих плечах спортивную и солдатскую славу страны…
«Спорт должен иметь огромный внутренний нравственный, патриотический смысл».
Вновь и вновь возвращаюсь я к этим строкам Королева. И думаю о николаевских рабочих ребятах, которые не знали его. Но крепко бы пожали, случись у них встреча, руку на дружбу: они — единомышленники…
3. НАХОЖУ СТРОИТЕЛЕЙ «МАРИИ»
Мы зря полагаем, что уже все найдено и все открыто. Что в «прозаическом» XX веке нет места для тайн.
«…Даже и в тех архивохранилищах, — размышлял И. Л. Андроников, — где учтена и описана самая незначительная бумажка, в тысячи тысяч листов никто еще не вникал, они еще ждут исследователя… Бездны исторических тайн, увлекательнейших, нежели самые напряженные рассказы о приключениях, хранятся в архивах, и волнует здесь сама правда».
А у частных лиц!..
Николаев был для меня открытием. Да и кого он оставит равнодушным. Город, вылепленный из солнца, бездонного неба, удивительного настоящего и легендарного прошлого.
Улицы Николаева — живая история флота. Сейчас эта история стала золотом строчек мемориальных досок: здесь жили и работали Ф. Ф. Ушаков, М. П. Лазарев, В. А. Корнилов, Г. И. Бутаков, Ф. Ф. Беллинсгаузен, П. С. Нахимов. Здесь родился С. О. Макаров. Здесь гении русского кораблестроения А. Соколов и корабельный мастер Ф. Кузнецов построили фрегат «Святой Николай», флагман Ушакова 90-пушечный линейный корабль «Святой Павел», корабли «Лесной», «Кульм», «Минерва» и др., вписавшие золотые страницы в историю отечественного флота. В типографии гидрографического бюро Николаевского адмиралтейства вышли капитальные теоретические и прикладные труды, обобщавшие опыт русского кораблестроения…
На чердаках белых украинских мазанок и надменных, хотя уже и обветшавших, двух- и трехэтажных николаевских особняков хранится или просто валяется в пыли немало удивительных сокровищ для историка. Ведь здесь из поколения в поколение передавалась благородная профессия корабелов, и документы, письма, фотографии накапливались в этих домах десятилетия и десятилетия. Поздний владелец их зачастую не имеет ни малейшего представления о том, что весь этот «старый хлам» кому-нибудь нужен.
К токарю Владимиру П. мы попали с Толей Копыченко в общем-то случайно. Шли к другому человеку, но перепутали мазанки, как две капли воды похожие друг на друга.