Арбайт. Широкое полотно
Шрифт:
— Гдов советский, как и все, кто родился еще тогда. Что станет ся с ним в финале этой книги — не ведаю. Полагаю, что финал будет открытым и ничего дурного или хорошего с Гдовым не произойдлет.
— Ну, со всеми же что-то случается. Даже с персонажами. Кто в упомянутую Америку свалит, кого посадят, кто помрет, кто женится и будет жить долго-долго, а потом тоже помрет. Это, кстати, и есть счастье.
— Счастье — это реальность, а не морковка. Многих лет моего личного счастья у меня никто не отнимет. А чем всё кончится, я не знаю. Я пока тяжело не умирал, прости и сохрани, Господи!
— Счастье хрен отнимешь, так уж человек устроен. Счастье
— Анекдоты и частушки — верный признак того, что власть на доедает. Еще два-три года назад их в Сети не было. Вот свеженькое, по последним событиям, только что выловленное из волн Интернета. Хошь на уху, хошь на жарёху:
Едет Путин на «Калине» Из Хабаровска в Читу. Видно, лично хочет впарить Людям эту фуету. Хочет Путин «Ладу» впарить, И по всей России звон. Если будете базарить, Есть дубинки и ОМОН.— Частушки исследовал внимательно. Думаю, что они авторские, а не народные, ибо резко отличаются от классического народного, например:
Едет Ленин на свинье, Троцкий на собаке…Или:
Птицефабрик у нас много, Еще больше строится. А рабочий видит яйца, Когда в бане моется.— Гдов если и советский человек, то далеко не типичный. Он ведь не захотел в Мавзолее трупы рассматривать, а настоящие советские люди хотели и хотят этого по сей день. Я вот тоже, кстати, никогда не был в этом самом Мавзолее, и меня не раз спрашивали знакомые: «Что, был в Москве на Красной площади и Ленина не видел? Неужели такая большая очередь?» У настоящего провинциального советского человека до сих пор в голове не укладывается — как это так? Оказаться в Москве и в Мавзолей не зайти. Я думаю, что можно было бы посвятить свою жизнь созданию фундаментального научного труда под названием советский человек.
— Да, всю жизнь. Потому что виды советского человека разно образны и неисчерпаемы. Например, те англичане и американцы, что выдали Сталину казаков и белоэмигрантов после и во время Второй мировой, тоже были советскими людьми, не говоря уже о французских коммунистах и их руководителе товарище Марше, который, как утверждали его недоброжелатели, во время войны прекраснейшим образом работал на немецко-фашистском заводе, а вовсе не партизанил по французским долинам и по взгорьям.
— В России это вечная история: вместо жизни — попытка понять, что такое жизнь, а уж потом жить. Когда-нибудь. Где-нибудь. В коммунизме, например. Или в граде Китеже.
— Если всерьез, то Россия непременно возродится. Как птица Феникс или как птица Сирин — не знаю, но ей в очередной раз поможет какое-нибудь очередное обыкновенное чудо.
— Чудо России помогало. Оно же ее и губило. Например, чудесным и необъяснимым было явление
— Полностью погрузиться в частную жизнь не получится, потому что если надо будет, например, оформлять документы на землю, где будет проходить погружение в частную жизнь, то тут же столкнешься с обществом взяточников, откатчиков и других пильщиков бабок.
— А если попытаться без документа нырнуть в частную жизнь?
— Накажут за незаконное предпринимательство.
— Что станется с Гдовым в финале этой книги? Гдов пойдет к другу, который пропил буровой станок, и они что-нибудь вместе придумают на тему «Как нам обустроить Россию». Ну а не придумают, так придумают в следующий раз. Что-то хотел сказать про волю, осознанную необходимость и т. д., но по утрам у меня всегда такое прекрасное настроение, что осмелюсь лишь посоветовать всем вам — улыбайтесь, господа. Улыбка — не всегда признак идиотизма.
— Улыбаться утром не вредно, утром вредно смеяться.
— Почему? Утром, когда надо было вылезать в ледяной палатке из спального мешка, только смех и спасал озябшую душу геолога. И согревало предощущение зарплаты. Прилетишь из леса, зайдешь к начальнику экспедиции: «Николай Сергеевич, даете, как Суворов, нам три дня на разграбление города?» — «Даю». — «А как насчет авансика?» Снимает Николай Сергеевич трубку, звонит в бухгалтерию: «Дайте им рублей по двести. Нету? Ну ладно, ладно, дайте!». И через два часа, одетые в чистое, заваливаемся в кабак. Алик Лебёдкин со своими лабухами сразу для нас что-нибудь бравурное выдает. И весь зал на нас с добродушием глядит: полевики приехали, не какие-нибудь ложкомойники.
— Финал уж близится, а выхода все нет. Я потому и предположил, что книга будет без сюжетного финала. Кстати, давно собирался у автора спросить, не планирует ли он издать эту вещь вместе с избранными комментариями ЖЖ-читателей после каждой главы? Автор может напрямую обратиться к ЖЖ-читателям, сообщив им, что планирует бумажную публикацию текста, и попросить тех, кто принципиально против, сказать ему об этом. Не думаю, что многие воспротивятся.
— Это хорошая идея. Спасибо.
ОБЪЯВЛЕНИЕ:
Господа! Я намереваюсь частично опубликовать на бумаге ваши избранные комментарии к сочинению «АРБАЙТ. ШИРОКОЕ ПОЛОТНО».
Прошу тех, кто принципиально против, заблаговременно сообщить мне об этом.
— Пожалуйста, не жалко. Гдова только в конце книги не убивайте и не показывайте дурным либо продавшимся. Он — хороший. Пусть ему в конце концов станет легче на душе.
— Всем спасибо за доверие. А ваше ходатайство за Гдова будет принято к сведению, добрый человек.
Глава XXXXII
ЕСТЬ, ЕСТЬ ЛЮДИ В РОССИИ
1. Является ли наличие вечной жизни непреложным фактом бытия?
2. Способны ль коммунисты или еще какая-нибудь сволочь победить Бога?
3. Какая дорога привела в храм художника Василия? А парторга-атеиста?
4. Много ли на Руси таких людей, как отец Василий? Стал ли отец Василий небесным заступником за жителей села Лужки во время недавних лесных и торфяных пожаров, вызванных среди всего прочего и осушением подмосковных болот? Отец Василий уникум или нормальный человек? Знакомы ль вам другие подобные отцу Василию светлые российские люди? Много ли их?