Archangel

Соловьев Данила Олегович

— Что это было?

— Не знаю. И никто не знает. Похожа эта штука на постамент с огромным веретеном. Если подойти к ней на десять шагов, то в тебя с диким грохотом бьет молния. Мы все-таки были достаточно любопытны, чтобы подвести громоотводы и подойти ближе. Вблизи оно мгновенно растворяет кости. Мы зафиксировали излучение, но отразить его ничем не смогли. Так что лаборатория сейчас запечатана… но самое опасное, это все же проект двадцать три!

— А что это?

— Машина, управляющая памятью людей. Она может изменить память любого человека или группы людей так, что они даже этого и не заметят.

Ха! Мы так считали. И просчитались. Эта дрянь позволяет изменять… не знаю даже как это обозвать. Квантор существования, наверное. Один человек может превратиться в другого, вбив всего лишь несколько строк кода. И этот код там используется в качестве примера! Мы думали, что он меняет память. Но - нет! Документы, бумаги, любой намек!

— Изменяет все? И ее у нас до сих пор не забрали?

— Мы скрыли ее наличие у нас. Знаешь, хоть мы и ученые, но мы не настолько беспринципны, как власть имущие. Эта вещь опасней атомной бомбы. Отдавать ее кому-то, кто сумеет ей воспользоваться слишком опасно.

— Но с чего вы взяли, профессор, что наш образец справится с этой машиной?

— С ней справился бы даже ребенок. Мало того, что у нее элементарный интерфейс, так над экраном еще и инструкция вытравлена!

— Но почему вы считаете что это самое опасное изобретение?
– Если он до него доберется первым, то эта база может быть легко стерта из записанной истории. А найти нашу обитель не так-то и просто. Кроме того, все наши проекты останутся в руках сверхчеловека с психическими расстройствами! Надо как можно быстрее уничтожить эту машину.

— Как мы это сделаем?

— Там уже все подготовлено. На крайний случай под лабораторией есть шахта, в самом низу которой - аннигилятор. Вспыхнет - и даже пыли не останется.

— Профессор, идем быстрее!

— В чем дело?
– За нами кто-то крадется!

— Представители животного мира, если они сытые, нападают только из азарта. Постарайся не провоцировать этих девчонок. Хотя бы до того, как мы доберемся до нашей цели.

— А потом?

— А потом мы окажемся за двумя прочными стальными дверьми, между которыми перегородка из ахроста. Через такое они не продерутся.

— Профессор?

— Что?
– Мы, похоже, не успеем ничего уничтожить.

— Мужики!
– радостно воскликнул я - Куда же вы так торопитесь-то? Впрочем, не возражаю. Идите себе по своим делам!

Младший прошептал старшему что они не успеют что-то уничтожить. Они остановились. После моей фразы на их лицах проявилось облегчение.

— Стоять! Шучу я, мужики, уж не обессудьте. Лишнее движение - изрежу лазером, даже руки марать не буду. Аккуратно сели на пол и отвечаем на мои вопросы.

— Садись, Радек, - вздохнул Профессор - Влипли мы серьезно.

— Итак, что я из себя нынче представляю мне уже известно. Разработка за гранью фантастики, даже не подозревал что такое вообще возможно. Если вы участвовали в моем создании, выражаю вам свое восхищение. Особенно меня порадовал транскодер.

— Правда?
– вскинулся Радек - И как он работает?
– Замечательно, - честно ответил я - За компом работать - не надо ни клавиатуры, ни мыши. Это твоя идея?

— Ага, - парень даже покраснел от удовольствия - Целиком и полностью моя. Вплоть до реализации.

— Правда,

есть и один разочаровывающий момент, - я вздохнул - Я тупиковая ветвь эволюции. Размножатся не могу, хотя все необходимые органы присутствуют.

— Я не настолько глуп, чтобы допустить возможность размножения таких как ты, - фыркнул Профессор - Ваш вид значительно превосходит человека и вы бы вытеснили нас максимум в два поколения.

— Ну, ваши резоны я понять могу… Но мне интересно, что у меня с памятью? Ощущение такое, будто раньше это был грот, под самый потолок набитый песком воспоминаний. А теперь остались только сталактиты чистого знания. Это побочный эффект пересадки мозга, или вы сделали это специально?

— Специально. У тебя было раздвоение личности и множество комплексов, идущих из воспоминаний.

— Ага. Хорошо, тогда я не буду даже пытаться восстанавливать свою память. Однако меня интересует вот что… Как меня зовут?
– Шалфей.
– он задумался на секунду - Шалфей Ворког. Тебе было восемнадцать лет, второй курс института. Погиб в перестрелке. Ты убил пять человек - шестой убил тебя.

Я слегка удивился. Ничего такого я не помнил. Кроме, разве что, того что шалфей - это такая пахучая травка. Что я и высказал.

— Это не ко мне вопрос, а к твоей матери, - ответил Профессор

— Вот как? А она еще жива?
– Жива, жива. И сестры твои живы. Но ты серьезно собираешься показаться им в таком виде?

— В таком виде?
– я слегка обеспокоился. Посмотрел на свое тело. Ничем не отличается от человеческого. Хотя… у кожи слегка синеватый оттенок, но это не удивительно, учитывая что у меня вовсе не красная кровь. Руки немного неправильной формы - но это и не мудрено, ведь у меня в них достаточно длинные когти. И вроде все… - А что не так?

— Ты себя в зеркало еще не видел, правда?
– поинтересовался Профессор - Ну тогда иди, посмотри. В этом кабинете есть одно.

Я зашел. Включил свет и посмотрел в зеркало. Хм…?

Прежде всего, внимание привлекают глаза. Необычайно большие, и совершенно черные. Радужка - очень яркая, насыщенного красного цвета. Зрачок при повороте головы отливает зеленью, как у кошки. Он, кстати, вертикальный. А в остальном лицо… почти нормальное, даже, наверное, красивое. Высокий лоб, густые черные брови, прямой нос, белые зубы за синеватыми губами. Я улыбнулся своему отражению. Зрелище получилось все равно страшноватое. Красные глаза портили все, превращая любое выражение моего лица в дьявольскую маску. Но закрыв их очками можно было жить…

Я почувствовал, как висок чем-то обожгло. И бросился вперед.

Как раз вовремя! Сверхъестественным образом я почувствовал пулю, которая через доли секунды должна была покинуть ствол. Я резко бросился к двери, выпуская когти. Адреналин кипел в крови, и все было кончено в считанные секунды. С моих рук капала кровь, а так и оставшийся безымянным Профессор тяжело повалился на пол. Из распоротого снизу вверх живота вывалились внутренности. Радек тоже повалился назад и задергался в агонии. Как оказалось, ему я пробил когтями грудь. Даже не заметив этого. С рук капает кровь. Я смотрю на них и на людей, впервые убитых мной. Профессор заслужил!
– рявкаю я на подбирающуюся ко мне совесть. Он стрелял в меня! Но этот паренек, Радек…