Ардагаст, царь росов
Шрифт:
— Так что же, боги желают, чтобы мы стали рабами венедов? — сверкнула глазами Саузард. — Лучше нам, росам, всем погибнуть в славной битве!
— У рабов не бывает царя, а только хозяин, — покачал головой жрец. — Царя выбирают свободные люди, а фарн ему дают боги. Кого уважают и жрецы, и воины, и пастухи с пахарями — и есть царь. Царствовать же должны воины — так велит Огненная Правда. Теперь в нашей земле жреческого племени нет, племя пахарей — это венеды, а племя воинов... — Он обвёл глазами собрание.
— Мы, росы! — разом вырвалось из тысяч глоток.
Ардагаст стиснул кольцо на рукояти акинака. Только бы кто-то
— И кто же назовёт такого царя, угодного людям, предкам и богам — ты, жрец? А вдруг ошибёшься? — с издёвкой ухмыльнулся Андак.
— Его назовут боги. Дорогу волхву Вышате, хранителю Огненной Чаши Колаксая!
Люди у реки расступились, пропуская всадника в белом плаще, высоко поднимавшего золотую чашу. Два жреца спокойно и величаво подъехали навстречу друг другу, и сармат принял чашу у венеда. На чаше было изображено дерево с птицей на нём. Слева от него лев нападал на оленя, а справа барс терзал кабана. Авхафарн заговорил, держа чашу перед собой:
— На чаше — два великих бога: Солнце и Гром, лев и барс, правда и мужество. А ещё их мать — Апи, великая богиня. Она — Мировое Дерево и птица на нём. Лишь самый правдивый и отважный в племени, и потому достойный царства, может взять эту чашу, скованную из солнечного огня. Подходите же, кто желает царствовать над этой землёй!
Он поставил чашу на вал святилища и отъехал назад. И тут же крылатый архар золотым метеором метнулся с неба и скрылся в чаще. А из чаши вдруг вырвалось и охватило её со всех сторон чистое золотистое пламя. В его колеблющихся языках можно было разглядеть рогатую голову и крылья солнечного зверя.
Первой к чаше с гордо поднятой головой подъехала Саузард. Ей не было дела до сколотских святынь, но она не сомневалась: царства достойна только она, старшая дочь царя. Склонившись с седла, царевна протянула руки к чаше, но пламя заполыхало ещё сильнее. Трижды пыталась она взять чашу и лишь обожгла руки. Но ни разу крик не сорвался с уст гордой дочери Сауаспа.
Андак бросился было перевязывать ей руки, но она прошипела:
— С этим и рабыня справится! А ты скорее к чаше! Конечно, боги хотят тебя: ты мужчина и зять царя.
Царский зять рук не обжёг: убедившись, что золотое пламя перед ним не отступает, он лишь с досадой хлопнул себя по бедру и отъехал прочь.
И тогда к валу подъехал Ардагаст. Спешился, поклонился чаше, с почтительной осторожностью, но уверенно ввёл обе руки в пламя и поднял пылающий сосуд над собой. В тот же миг золоторогий олень и крылатый волк слетели с неба и, на лету уменьшившись в размерах, вслед за архаром скрылись в чаще. Под громовые крики толпы: «Царь Ардагаст! Ардагаст-Колаксай!» — Зореславич с огненной чашей в руке объехал святилище по ходу солнца и затем вручил её Вышате, а тот — Авхафарну. Отныне у главной святыни царства было два хранителя, и никто не посмел сказать, что его племя унижено этим.
Люди с правого берега повалили на левый, смешались с росами. Соседи и приятели радостно хлопали друг друга по плечам и вместе славили нового царя двух народов. Ларишка при всех расцеловалась с мужем. Андак с опущенной головой слушал насмешки. Дядя Ардабур, дожевав яблоко, запустил огрызком — нет, не в зятя прежнего царя и троюродного брата
— Ардагаст, убийца родичей! Царь ты или нет, я вызываю тебя на бой!
В руках царевны разом сверкнули меч и акинак. Лицо Ардагаста исказила досада. Меньше всего ему хотелось начинать царствование с убийства двоюродной сестры. Но тут дорогу разъярённой воительнице преградила Ларишка:
— Стой, Саузард! Прежде чем сражаться с мужчиной и царём, попробуй победить меня, женщину!
Длинный меч скрестился с кривой махайрой, со звоном высекая искры. Тохарка легко и умело отражала бешеный натиск противницы. Каждый удар отзывался болью в обожжённой руке Саузард, но царевна, сжав зубы, не издавала ни единого крика. Длинные тёмные волосы обеих всадниц метались в воздухе, словно две чернокрылые птицы бросались друг на друга. Меч сарматки несколько раз соскальзывал со шлема Ларишки, а стальное жало акинака едва задевало кольчугу, всякий раз встречаясь с акинаком тохарки.
Вдруг царевна, сделав ложный выпад акинаком, вонзила его в шею коню Ларишки. С предсмертным хрипом конь упал, придавив ногу своей хозяйке. Чёрные глаза Саузард загорелись, как у хищной птицы, настигшей добычу, крылья ястребиного носа напряглись. Длинный клинок обрушился на тохарку. Но та успела перехватить его, как клещами, махайрой и акинаком, и вывернуть из руки противницы. Та соскочила наземь с одним акинаком в руке, но Ларишка уже выбралась из-под тела коня и нанесла такой удар махайрой, что шлем сарматки прогнулся и треснул, а она сама рухнула в траву без сознания.
К обеим воительницам уже спешили их мужья. Андак поспешил вынести свою жену прочь из круга и с собрания. Ларишка, приводя в порядок волосы, с сожалением сказала Ардагасту:
— Потерять такого коня из-за этой злобной дуры! Понимаешь, я думала только, как бы её не убить. Чтобы кто-нибудь не взялся тебе мстить ещё и за неё...
— А если хоть один мужчина посмеет вызвать на бой царя, то будет сначала биться со мной, — громко произнёс Хор-алдар.
— А я у такого нахала просто отберу оружие, а самого запрягу в плуг, — добавил Ардабур.
В круг степенно въехал старый князь с лицом, иссечённым шрамами.
— Царь Ардагаст! Я сражался ещё с дедом и отцом Сауаспа и рад теперь приветствовать тебя. Но помни: отныне ты — царь росов, а мы, росы, любим войну. Мы скучаем без набегов и походов. Води нас за бессмертной славой и богатой добычей, и мы не пожелаем себе другого царя.
Росы одобрительно зашумели. Старик испытующе взглянул на молодого царя, и тот не отвёл взгляда:
— Мы — народ воинов. Но что такое воин без чести, думающий только о добыче? Подлый разбойник, и бог его — Саубараг. Настоящий воин защищает жреца, пастуха и пахаря и не предаст их за все сокровища кесаря. Такого воина любят светлые боги и награждают честной добычей, и его душа с поля боя возносится в Царство Солнца. — Он простёр руку над чашей Колаксая. — Клянусь Солнцем и этой Огненной Чашей: никто из вас не будет стыдиться ни тех походов, в которые я вас поведу, ни той добычи, которую вы привезёте. Я, Ардагаст, Огненный Гость, поведу вас, росы и венеды, путём Огненной Правды!