Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
— Не сумеешь? — продолжал волхв. — А мы сумеем. Авхадайн, Милана — вот они на острове, — Лютица, ну и я, если царь изволит меня расковать.
— Так ты поможешь мне овладеть дарами? — обернулся к Вышате Фарзой.
— Мы всё сделаем, чтобы Колаксаевы дары не ушли из этого мира: они нужны всей Скифии. Ничем другим тебе помогать не станем: нет таких чар, чтобы Огненную Правду изменить.
Валент с ехидной усмешкой похлопал по чёрному ларцу с Огненной Чашей. Волхв, не смутившись, сказал:
— Правду можно скрыть от людей, но лишь на время. Она прожжёт все ваши колдовские доски и плиты и явится тем, кто её ищет.
— Нет, я не раскую
Узкоглазый бог на поясе царя тоже весело прищурился, держа двух грифонов. Царь был доволен собой: он может повелевать даже могущественными магами.
Фарзой тронул коня и доехал до середины реки. С ним были лишь Инисмей и Умабий. Навстречу им выехали Роксаг с Сагдевом. Во всём красном, с золотыми гривнами на шеях, со сверкающими золотом и бирюзой поясами, отец и сын очень походили друг на друга. Оба темноволосые, с плохо закрученными чёрными усами, оба красивые, наглые и уверенные в себе и в милости Артимпасы. Сагдева мало изменил даже северный подход. Хотя и заставил кое над чем призадуматься. Роксаг приветственно поднял руку:
— Здравствуй, Фарзой! А где же Ардагаст, лучший воин Аорсии? Говорят, будто ты его заковал. Не могу поверить такому!
— Да, я велел его заковать. Он посмел не отдать мне то, за чем я его послал, а это в моём царстве .никому не прощается.
— Ты неблагоразумен. «Длинное ухо» уже разнесло весть. Я говорил кое с кем из аорских князей. Они сочувствуют царю росов и порицают тебя, — самым небрежным тоном заметил Роксаг.
— В чём виновен Ардагаст? Что совершил то, чего не смог никто из нас? — горячо воскликнул Сагдев.
— А что ты, сосед, делаешь на этом острове? — столь же небрежно спросил царь роксоланов. — Он мой. И пещера на нём тоже моя.
— Уже видишь себя великим царём Скифии? — вспыхнул Фарзой. — Так не ты ли это подстрекал Ардагаста? Только в пещеру вам не войти без стрелы Абариса, а она у меня! А спор из-за острова мы можем разрешить в поединке. Или в бою.
— Сарматские цари будут убивать друг друга из-за какого-то лесовика? Позор! — возмутился Умабий.
— И на чьей стороне будет его дружина? Не губи себя и царство, отец! — вмешался Инисмей.
— Ардагаста привёл сюда Путь Солнца. Я шёл с ним и знаю: с этого Пути нельзя свернуть, а кто его преграждает — враг Светлым богам, — сказал Сагдев.
Глаза Фарзоя полыхнули гневом. Хитрый, осмотрительный царь Аорсии пропал, и вернулся молодой аланский князь, готовый дерзко создавать и крушить царства. Выдвинув меч из ножен, он громко сказал:
— А меня привёл путь Меча-Ортагна, и я с него не сверну! На нём я создал Аорсию, и она — за мной.
Роксаг пожал плечами и преспокойно произнёс:
— Иди. Тебя остановят боги, если захотят.
Рубин и топаз горели в перстнях на холёных пальцах Валента.
Три конные дружины — шесть сотен всадников — едва уместились на небольшом лесистом острове. Предводители и лучшие воины собрались на западном берегу, у «головы» острова-змея. Здесь, у самой воды, скалу рассекал вход в пещеру. В свете разведённых на берегу костров была видна ржавая, до половины занесённая песком железная дверь. Берег был крут, и воины столпились на льду, освободив место у двери. Цепкий взгляд Валента заметил, что главных соратников Ардагаста, кроме оборотня Волхва, не было. Вдруг раздалось:
— Дорогу дружине Даждьбожьей,
Росские дружинники расступились, пропуская в круг двенадцать человек в личинах, при оружии, с жезлами в руках. Предводитель в маске льва держал шест, увенчанный ярко раскрашенным, весёлым ликом Даждьбога-Солнца. Ещё тут были тур, медведь, коза, волк, олень, старик, грек, римский солдат... Двое ряженых вместе изображали коня.
Валент был наслышан о русальцах — отборных воинах Ардагаста, одинаково хорошо владевших мечом и магическим жезлом. Правда, жезлы эти имели силу лишь в дни главных венедских праздников — Святок и Купалы, но именно тогда ни один демон или колдун не мог одолеть священной дружины скифского Аполлона. Некромант знал, что Вышата рядится львом, индиец — туром, а гот — медведем. Да, этих двух гигантов трудно не узнать даже под масками, но кто же тогда лев? Вышата стоит скованный рядом с Ардагастом и Ларишкой. Амазонка, кстати, успела принарядиться. Красное шёлковое покрывало, синий плащ, сколотый золотой застёжкой, золотые с бирюзой серьги в виде эротов на дельфинах...
«Лев» заговорил сильным женским голосом:
— Люди добрые! СегодгГя праздник, Святой Вечер. Этой ночью рождается Даждьбог-Солнце. Он, Божич златорукий, златоволосый — в лоне Матери-Земли, Лады. Огненное золото его — в пещере. Без колядования, без пляски русальной не родится Божич, не откроется пещера, не отступят тьма и холод. Дозвольте, цари могучие, спеть вам коляду!
«Колдунья, жена Вышаты», — догадался Валент. А сверху зазвенели колокольчики и раздался голос Авхадайна:
— Вижу: нечисть обступила Священный остров. Оградите его чарами, оградите обрядами!
Даже телесные глаза видели, как на Таволжаном шевелятся в лунном свете чёрные тени, вспыхивают в зарослях огоньки глаз. Духовному же взору южного мага было видно гораздо больше. Что же, если невежественные скифские колдуны укротят скифских же демонов и не дадут небесному золоту исчезнуть, это только на руку Валенту. Он же сбережёт магические силы для более важного: поединка с архонтами Юпитера и Солнца. Сначала руками Фарзоя уничтожить змея-стража. Затем сдержать огненную силу даров. Совсем ненадолго (иначе и не выйдет): лишь бы Фарзой смог их взять. Потом три царя перегрызутся из-за даров, и тут-то высвобожденное солнечное пламя превратит остров в гигантский костёр. Он, великий маг, успеет улететь: Мовшаэль вынесет, а дракон ждёт в лесу на Таволжаном. На страшное пепелище лет сто не сунется ни один варвар. Если дары не расплавятся, можно будет спокойно поискать способ подчинить их или уничтожить.
Суботов с утра гудел растревоженным ульем. Узнав о пленении Ардагаста, люди ждали самого худшего: набегов, войны, угона в рабство. Знатные сарматы, в основном родичи Андака и Сауаспа, поносили самоуверенного царя-выскочку и призывали избрать царём Андака, даже заочно, и поклониться Фарзою богатыми дарами, разграбив имущество Ардагаста и его соратников. Дядя Ардабур с дружинниками разъезжали по селу и охаживали самых рьяных крикунов плетьми. Многие сарматы его поддерживали, тем более что уже дошёл слух о гибели дружины Андака. Одни из венедов грозили крикунам кольями, другие же робко оглядывались на старейшин. А те расхаживали с посохами и увещевали не осквернять праздник кровопролитием, не спешить менять царей, полагаться же на волю и милость богов. На стариков не смели поднять руку и самые буйные сарматы. Когда же появлялась Добряна, смолкали все и лишь тихо шептали: «Семь Врат Прошедшая!»