Арена ящеров
Шрифт:
Стало очень тихо – только, что-то осыпалось снаружи, и свистел пар, выходя из пробитой системы, покосившейся под обстрелом фуры.
Уцелевшая под потолком газовая лампа перестала болтаться, и замерли метавшиеся из угла в угол тени.
Мазай услышал в темноте шаги. Кто-то вошел снаружи в разгромленную заставу. Мазай замер у стены, стараясь не дышать громко.
Раненый водитель лежал на полу в луже крови, и еще тихо, едва заметно, шевелился. Служилый в анатомических доспехах со знаком медного аспида, хватающего себя за хвост на кирасе, приблизился к
Мазай не стал ждать неизбежного. Рванул мимо перезаряжающего жаломет служилого, выбросился в окно, выкатившись прямо под спущенные колеса своей изрешеченной фуры. Вскочил, и тут же свалился сбитый с ног, взорвавшимся об борт фары спиральным диском – осколки спирали хлестанули по рукам, которыми он закрыл лицо.
Он еще успел увидеть, как наклоняется над ним тот служилый, – с дырчатой маской вместо лица, как поднимает жаломёт, направляя прямо в глаза Мазаю. Он даже разглядел крестообразный выход ствола, как вдруг, проснувшаяся от шума снаружи Красотка выбила дверь фуры, а клетка ее вообще и не могла остановить, – так, тара для погрузки – и в прыжке просто смахнула руку служилого вместе с жаломётом, как не было.
В темноте загрохотал бортовой дискобол броневика, потом там скрипела отдираемая с мясом от грузовика дверь, и один за другим замолкали вопли поедаемых заживо.
***
Мазай очнулся от того, что кто-то облизывал ему лицо жестким, липким языком, с отдаленным запахом красной рыбы.
– Да уйди ты от меня, – простонал Мазай, отталкивая морду Красотки от своего лица. – Вот пристала…
Потом все вспомнил и сел на плитках дороги. Все вокруг было именно таким ужасным, как он запомнил. Только добавилась еще кровища, что натекла под распотрошенным броневиком.
Ну да… Степной ящер – это вам не сайгаков по загону гонять. Это тварюшка серьезная, в ваших местах малознакомая…
Довольная, сытая Красотка пихнула Мазая плоской головой, едва не свалив с ног.
– Да ну тебя, – вяло отбивался Мазай. – Обожралась, да? Нехорошо.
Красотка громко икнула, быстренько отбежала к краю дороги, где ее благополучно и стошнило склизким комом слепленным из обломков костей одежды и амуниции.
Мазай посмотрел, как Красотка блюет, и тяжело вздохнул:
– Что, плохо тебе?
Отходняк, от дурмана то, н-да. А еще у нее скоро сушняк начнется…
Мазай поднялся на ноги, огляделся; избитые руки болели, но терпеть было можно, щитки погонщика – от кисти до локтя – спасли кости.
Ну? И что теперь? Фура издырявлена, водитель убит. Куда дальше?
Мазай всегда предпочитал идти, чем стоять, и делать, а не ждать. Он поднял глаза к колеблющимся огням городских высоток сразу за мостом. Быстро рассветало.
Куда-куда? Туда…
И побрёл прочь, через понтонный мост, в утренний туман над рекой.
Красотка возилась с застрявшим мясом между роговых шпор на мощных задних ногах, отвлеклась, распрямилась, высматривая, куда это он
***
Кто за ним идет Мазай заметил не сразу, а только когда уже добрел по пустынной эстакаде в центральный район, примыкавший к нижним ярусам Пентагона, и спустился в нижние кварталы. Там было достаточно много света от похожих на деревья высоченных фонарей в голубых огнях газового пламени. Первые этажи – сплошная торговля и питание, зеркальные стекла в два роста. И больше никого на улицах – все уже улеглись, утро начинается. В таком отражении он и заметил, что Красотка идет за ним следом.
– Эй, а тебя куда несет? – обернулся он. – Вали давай отсюда, тебе тут хуже только будет.
Красотка, довольная, что нагнала его, переминалась с ноги на ногу, умилительно прижимая мелкие передние лапы к пузу и словно в смущении поигрывая мелкими коготками, и пряча глаза от Мазая.
– Ну? Ты чего?
Красотка смущенно облизнулась.
– Пить хочешь? – Мазай вздохнул. – Да, я тоже хочу… Пошли, чудо в клеточку…
И Красотка, вывалив набок белесый подсыхающий язык, поспешила за Мазаем.
Воды напились в открытом цокольном этаже Пентагона, из пожарной колонки, обычно тут было не протолкнутся от экипажей извозчиков и зрителей, приехавших на церемонию и нечем дышать от кипящих выхлопов механизмов. Но сейчас было уже тихо, прохладно и гулко. Где-то вдалеке под трубами паровых лифтов спали на кусках картона бездомные, но что происходило ближе к выходу, их не особо интересовало.
Мазай открутил бронзовый вентиль, попробовал хлынувшую воду сам, пустил Красотку – та с восторженным хлюпаньем начала лакать. Дорвалась.
Мазай тем временем огляделся. Ряды грубо отлитых из бетона колонн уходили вдаль. Иероглифы на черноземном подсказывали, какой путь на какой ярус идет, где выход, а куда входить запрещено под страхом смерти первенца. Он пошел между колонн, вслед за растекающейся по плитам воде, пытаясь сообразить, куда дальше-то, – он был здесь всего раз и его тогда везли…
– Заблудился, рыжеглазец?
Мазай, скривившись, оглянулся – предсказуемое нижнеярусное шакалье привечало степных претендентов в любое время суток. Было их четверо, и были они молодые и дерзкие, аж сил нет.
Мазай, прищурившись, осмотрел каждого: забинтованные кисти рук, кожаные кастеты, понтовые гоночные масочки с рыбьими глазами очков – глаза нежные от света прятать, плащи из кожи ящериц до пят…
– Чего щуришься?– процедил один из четырех одинаковых с лица. – Глазик выколоть?
– Не спится? – поинтересовался Мазай, чем малость смутил молодежь.
– Чот ты дерзкий какой-то, – смущенно произнес один из четверых.
Мазай покивал, соглашаясь, дерзкий, да. Так есть причина. Резкая и быстрая, как сама смерть. Просто за поворотом коридора ее пока не видно. Воду вот только допьет…