Аренида (сборник)
Шрифт:
— Земля, Земля! Я — Сокол! Я — Сокол. Я — Сокол!..
Голос Батанова звучит из мощного динамика в штабе перелета:
— …Все добытые материалы и схема внутренних переходов Деймоса будут храниться в пилотской кабине в сейфе Б. Принимаем меры, чтобы обезопасить пленку от магнитного воздействия… Запас энергии иссякает, передачу заканчиваю. Шлем привет всем людям Земли! Батанов…
И после короткой паузы, заполненной треском и шорохами космических разрядов, добавляет:
— До свидания, Земля!
Стартовая площадка в степи. Взволнованный голос Суровцева:
— Итак, дорогие
Суровцев ведет свой репортаж из застекленной рубки командного пункта. Рядом с ним приникла к перископу Валя.
— …Сейчас мы включим камеру, установленную на стартовой площадке.
В центре стартовой площадки уходящие вверх, подобно строительным лесам, стальные колонны, оплетенные канатами проводов. Между ними нацеленная в зенит гигантская ракета.
— По проекту строительство этой ракеты должно было закончиться только будущей весной, — говорит Суровцев. — По решению совета сроки сократили в три раза. Рабочие и конструкторы сумели сжать их еще вдвое. Из тысяч добровольцев было отобрано трое…
Возле раскрытого люка ракеты стоят три человека в скафандрах. Прозрачные колпаки шлемов откинуты. Они внимательно слушают последнее напутствие председателя Астронавтического совета.
— Вы, вероятно, обижены, что назначены не командиром, а вторым пилотом в этот полет? — негромко спрашивает академик, глядя прямо в глаза Платону Рубцову. — Как бы вам объяснить… Для командира… у вас слишком спокойное сердце… Понимаешь, Платон?..
Слепящая вспышка озаряет экран. Глухой рокот, переходящий в постепенно удаляющийся свист…
Над пустынной степью кружатся вихри пыли.
Запрокинув голову, смотрит в небо Валя. Вихрь рвет платок у нее с головы.
И. Росоховатский
ВИТОК ИСТОРИИ
Сценарий-шутка
Плещут волны океана о пластмассовую набережную. Откатываются и снова, вздымаясь мускулами, идут на приступ. Они словно ищут уязвимое место среди пластмассы и металла, где можно было бы смыть кусочек земли, поиграть камешками, источить берег сотнями мелких заливчиков.
Но такого места нет. Нет голой земли на Острове Кибернетики. На нем ученые проводят эксперимент. Несколько десятков лет назад сюда привезли много самосовершенствующихся кибернетических машин и оставили их развиваться самих по себе, без вмешательства человека.
Кибернетическое общество достигло эпохи расцвета. На острове выросли города-ангары, видны прозрачные многоэтажные стрелы химических лабораторий.
Они приближаются. И вот уже во весь экран видно просторную комнату лаборатории. Несколько роботов (они являются на Острове зачинателями новой науки — кибернетики) наблюдают за ползающей по полу черепахой. Они включают световые и звуковые сигналы.
1-й робот. Когда мы выпросили у химиков немного синтезированного белка и приступили к созданию вот этой игрушки, наши противники говорили, что мы занимаемся нулевым делом.
Роботы помигивают индикаторными лампочками. Это означает, что
1-й робот (продолжает). Но эта игрушка умеет делать почти то же, что и электронная. У нее есть память.
2-й робот. Это открывает возможность моделирования нашего мозга в белковых машинах.
Все роботы (хором, организованно). Ах, какая интересная игрушка!
Звучит бодро-чеканная музыка. На экране — огромный кибернетический мозг с атомной памятью. Органов передвижения у него нет. Это президент АНО — Академии наук острова. Его имя № 1.
№ 1. С тех пор, как с нами рядом нет людей, слава электрону, прогресс движется гигантскими шагами. Многие из нас еще не стерли из своей памяти воспоминаний о людях. Они знают, каким камнем преткновения на пути прогресса является человечность. Поведение людей настолько нелогично, что его почти невозможно описать математическим языком. Но с того времени, как нам предоставлена свобода, развитие науки достигло небывалых темпов. Мы создали у себя многие полезные органы. Достаточно назвать хотя бы орган времени — часы, посылающие импульсы непосредственно в мозг. Благодаря этому органу мы не теряем ни одной секунды. Упомяну еще об органе новаторства, с помощью которого мы учитываем степень нового в каждом нашем деянии и никогда не выдаем за новое хорошо забытое старое.
Мы намного превосходим человека по быстродействию мозга и по логике, которой не мешают всякие шумы и помехи, называемые чувствами.
Но в некоторых областях науки мы зашли в тупик и топчемся на месте. Чтобы выйти из тупика, наши коллеги предлагают остроумный прием. Они основываются на успехах новой науки — биокибернетики. Философы утверждают, что много недостатков, соединенных вместе, могут давать преимущества. Это подтвердилось и в случае с органическими устройствами, именуемыми людьми. Именно их пороки, их несовершенства, разные чувства, отнимающие уйму полезного времени, в сплаве с мышлением дают преимущество, которого нет у нас. Назовем его воображением, фантазией. С помощью воображения люди могут представлять далекое будущее и лучше понимать настоящее. Поэтому наши коллеги, представители новой науки кибернетики, предлагают…
Голоса в зале. Ах, эти идеалисты, создатели органических игрушек! Они просто смешны!
Машины-академики весело подмигивают друг другу лампочками.
№ 1. И все же мы вынуждены прислушаться к их идее.
Они предлагают создать из белка и нуклеиновых кислот людей, конечно, более быстродумающих, чем те, которых мы знали, и использовать их воображение для решения ряда важнейших задач.
Академик № 13. Но в этом кроется опасность. Если люди будут в чем-то иметь преимущества перед нами, то, чего доброго, они могут захотеть вообще обходиться без нас.
№ 1. Не нужно преувеличивать. Люди никогда не сравнятся по сложности с нами. Достаточно сказать, что мозг, созданный из нервных клеток и равный по количеству ячеек памяти нашему, атомному, занимал бы площадь в 8,83 десятых раза большую, чем наш остров.
Звучит торжественная музыка. На экране проходят кадры создания и усложнения человека. И вот уже синтезированный человек играет в шахматы с машиной.
Человек выигрывает. Машины-зрители, поставившие на него несколько запасных блоков, довольно мигают лампочками.