Арестант
Шрифт:
И не хотел знать. В алкогольном ностальгическом бреду ему виделось Катино лицо со слезинками в уголках зеленых глаз.
Черную «Волгу» под окном сменили серые «Жигули», но он и этого не заметил.
Утром следующего дня после беседы в «Шаровне» полковник Семенов отправился на Большой Кисельный, в ФАПСИ. Внизу, на КПП, для него уже был заказан пропуск. Прапорщик, отделенный от посетителей пуленепробиваемым стеклом, выдвинул ящичек-шлюз, и Семенов положил туда свой паспорт. Ящичек втянулся обратно.
Строгий прапорщик сличил фотографии с оригиналом, потом стал
Полковник Семенов нисколько не сомневался в успехе своей миссии. Он, во-первых, умел убеждать людей, и во-вторых — во внутреннем кармане пиджака у него лежал конвертик с десятью стодолларовыми купюрами США. Тоже, знаете ли, аргумент весьма весомый.
Через пятнадцать минут Семенов вышел из здания штаб-квартиры ФАПСИ. Сотрудник сопротивлялся недолго. Пару раз он сказал: нет, это невозможно. Это исключено. Несанкционированный доступ в банковский компьютер? Нет-нет… Семенов объяснил, что тысяча долларов — это аванс. Второй конвертик сотрудник получит после выполнения просьбы. Он так и сказал — просьбы. Тогда сотрудник сказал: хорошо. Но я ничего не могу гарантировать. Это все так сложно… ничего не могу гарантировать. Но конверт взял.
Спустя еще три с половиной часа он позвонил полковнику и назначил встречу. Они встретились в подземном переходе. Обменялись конвертами. В одном лежали восемь купюр по сто долларов и четыре по пятьдесят. А в другом компьютерная распечатка, из которой следовало, что банк «Австрийский кредит» перевел пятьдесят миллионов долларов США в канадское отделение банка «Торонто кэпитэл» в Торонто. Счет N B17260LGA открыт на имя Пьера и Рахиль Даллет.
А десять миллионов долларов вернулись в Швейцарию в банк Gothard. Владельцем этого счета стал цюрихский адвокат Дитер Фегельзанг. Вот значит как, — подумал Семенов. Владелец этой кругленькой суммы лежал сейчас на дне Дуная. Но даже то, что осталось в распоряжении мадам Гончаровой, внушало уважение.
Дело было за малым — взять эти деньги. Семенов дважды прочитал текст и разорвал справочку ФАПСИ на мелкие клочки. Рваную бумагу разбросал по трем разным урнам… Да, дело за малым — разыскать мадам Гончарову-Даллет и взять деньги. Совсем пустяк.
Если бы операция планировалась в старые добрые времена, когда возможности Отдела были на порядок больше, когда к разработке можно было подключить и наши резидентуры за бугром, и некоторые каналы МИДа и — при необходимости — спецов из «Вымпела»… даже тогда аналитики отдела сказали бы, что вероятность успешного решения — не более семидесяти-восьмидесяти процентов.
А нынче? Нынче эту цифру нужно поделить на два, на три, на пять… или на десять? Да еще учесть один ма-а-аленький пустяковый фактик: вдовой Гончарова заинтересовался питерский серый кардинал Коля Наумов. А
Полковник Семенов вышел на поверхность, закурил. По улице спешили москвичи и гости столицы. Не скрываясь, орудовали наперсточники. Двое верхних легко и весело выигрывали у простоватого нижнего. Азартно блестели глаза у какого-то приезжего, ради которого, собственно, и разыгрывался весь спектакль. Дорогой гость столицы возбужденно смотрел, как глупо простак с наперстками — пластмассовыми стаканчиками — проигрывает деньги. Он отмусоливал купюры из толстой пачки, и деньги исчезали в руках выигравших. Гость столицы уже явно забыл те обещания, которые он давал дома перед поездкой — не влезать ни в какие темные сделки. Он сунул руку в карман, глаза горели.
Семенов ругнулся и подошел к наперсточникам. Нижний метнул на него быстрый оценивающий взгляд. Роман Константинович взял гостя столицы за локоть и коротко сказал:
— Быстро иди отсюда, мудак.
— А? — мужик одних с Семеновым лет смотрел непонимающе. В правой руке он держал потертый кожаный бумажник. Роман Константинович нисколько не сомневался, что в бумажнике не более трети денег. Остальное провинциал зашил в подкладку поношенного пиджака и в трусы. Когда его толстая (или тощая) жена провожала в столицу, то наверняка говорила: ты, мол, Коля, с деньгами-то поосторожней… А он кивал, соглашался.
— А? — непонимающе посмотрел мужик на Семенова.
— Иди отсюда, пока тебя не ограбили, чучело.
— Э-э, мужик, — сказал один из верхних грубо. — Ты куда лезешь? Сам не играешь — другим не мешай. Здесь все по-честному.
Гость столицы растерянно переводил взгляд с Семенова на счастливого, выигравшего у него на глазах уже кучу денег. Кто-то из случайных зрителей, подогревающих игру, поддержал — верхнего.
— Все видят: честная игра. Деньги из рук в руки. Проходи, дядя, мимо. Не мешай людям.
Случайный зритель смотрел точечными героиновыми зрачками… Кто-то быстро прижался к Семенову сзади, и он ощутил несильный, но болезненный удар по почкам. Одновременно ему наступили на ногу. Не оборачиваясь, полковник ударил локтем назад. За спину. Раздался утробный, всхлипывающий звук. Обратным движением Семенов воткнул два пальца в солнечное сплетение тому, кто наступил ему на ногу. Молодой парень охнул и мгновенно осел, сложился.
— Извините, — сказал Семенов и пристально посмотрел на нижнего. Тот оказался самым толковым, все понял.
— Пардон, гражданин начальник, ошибочка вышла, — быстро пробормотал он, поднимая с земли орудия производства: стаканчики и резиновый мячик. Гость столицы стоял с растерянным видом, так и держал в руке бумажник.
Семенов повернулся, пошел прочь. Напоследок он неловко зацепил носком ботинка колено придурка, который ударил его по почкам. Раздался вой вперемежку с матерщиной.
— Извините, — еще раз вежливо сказал полковник. Он не спеша шел по улице, подставляя лицо осеннему солнцу, и думал про себя: Дурак. Донкихот сраный. Чего ты ввязался? Тебе это надо? Одновременно в Москве работают сотни станков. Одновременно обувают сотни лохов… Ну и что? Наперсточники просто повторяют то, что вполне легально делают МММы и «Властелины». То, что делает со своими гражданами государство. Разница только в масштабах изымаемых сумм…