Арфа Ветров
Шрифт:
И тут Паррик понял, почему он запил. Его мучила тоска по Нексису, по гарнизону, по своим обязанностям командира, по военным учениям. Ему нужно было найти применение своим навыкам. А больше всего он тосковал по своим товарищам, по Ориэлле, Маре и Форралу, с которыми они, бывало, сиживали по вечерам за бутылочкой в «Невидимом Единороге». И сейчас он пытался заглушить тоску и бессильную ярость. Паррик тревожился за Ориэллу. Но ему оставалось только связать свой жребий с «тьмой, закрывающей луну», как поэтично выражался Эфировидец.
— Надо ждать, — советовал Чайм. — Один ты через горы
Паррик был вынужден признать, что план Чайма вполне толковый, во всяком случае, прямых изъянов в нем не было. Однако кавалерист ничего не знал о ксандимских обычаях и должен был верить Чайму на слово — так же, как и его заверениям, основанным на беседе с ветрами, что Ориэлла должна быть в Башне Инкондора.
Несмотря на свою подавленность, Паррик не удержался от улыбки, вспомнив, что придумал этот Чайм. Чатак свидетель, этот парень с головой! В тот вечер они с Эфировидцем сидели в его пещере — если можно назвать пещерой место, где стол, кровать и лавки словно вырастают из камня как живые. Предложение Чайма выглядело до того дерзким, что у Паррика захватило дух.
— На помощь ксандимцев рассчитывать не приходится, — говорил Эфировидец, передавая Паррику кувшин с медом. — Мой народ яростно бьется, защищая свою землю от казалимских налетчиков, но нападать самим — не в нашем характере.
Паррик принял кувшин и с удовольствием сделал большой глоток. Чайм между тем продолжал:
— Как я уже говорил, у меня было видение, из которого следует, что нужно помочь твоим друзьям — светлым силам. Но есть только один способ заставить ксандимцев драться за твое дело: ты сам должен стать вождем.
— Что? — Паррик поперхнулся, пролив мед в костер. Пламя ярко вспыхнуло. Чайм услужливо похлопал его по спине.
— Когда тьма закроет луну, ты должен вызвать Хозяина Стад на поединок, чтобы биться с ним за титул вождя согласно обычаям нашего Народа. Конечно, это не так просто, ведь ты чужестранец, но по нашему закону вызов вождю может бросить любой. Победитель по праву становится вождем — до следующего затмения, и на этот срок его слово — закон.
— Но, Чайм, — возразил Паррик. — Я, конечно, дерусь не хуже любого другого, но только не…
— Понимаю. У Фалихаса есть преимущество: он умеет превращаться в коня. Но если, как ты говоришь, ты — конник… — Чайм вздрогнул, произнося это слово.
— В общем, тогда у тебя тоже может быть преимущество. По нашему обычаю он будет биться с тобой в обличье коня, и если ты сумеешь сесть ему на спину и усмирить его, победа достанется тебе. Паррик задумался:
— Так это — не битва насмерть? Эфировидец покачал головой:
— Не обязательно. Но в твоем случае, думаю, будет именно так. Ты чужестранец, и Хозяин Стад непременно попытается тебя убить. Это ты должен знать. Тебе же для победы не обязательно его убивать, достаточно вынудить сдаться.
— Ну, хорошо, — вздохнул Паррик. Он сроду не слышал о более безумной затее. Завтра этот молодой олух протрезвеет и забудет весь этот вздор.
Но его надежды не оправдались.
Увидев, что к нему направляются Сангра и Чайм, Паррик вернулся от воспоминаний к действительности.
— Как там Элевин? — спросил он. Сангра немного смягчилась.
— Сидит на постели, ест тушеное мясо и жалуется на отсутствие удобств, — улыбнулась она. — Благодарение Богам, старикан оказался крепким. Не представляю себе, как Чайму удалось вытащить его из лап смерти.
Она ласково посмотрела на Эфировидца и улыбнулась ему. Он ответил ей улыбкой и обратился к Паррику.
— Пойдем. — С неожиданной твердостью он отобрал сосуд с медом у кавалерийского начальника. — Сейчас не время пить, друг. До затмения осталось всего три дня.
Мериэль дрожала от холода в своем убежище у входа в долину. Радостный вопль Паррика разбудил ее. Бормоча страшные проклятия, она выглянула наружу, чтобы понять, что происходит, и снова выругалась. Ничего особенного. Как всегда эти трое — Паррик, Сангра и маленький ксандимец — стоят, размахивают руками и о чем-то оживленно болтают. Болтовня, болтовня, болтовня… Вот придурки! Мериэль плюнула. Что пользы было тащиться за этими жалкими смертными по этим проклятым горам, если они все равно ничего не делают? А она-то надеялась с их помощью найти Ориэллу, которая вот-вот должна родить чудовище, проклятое Миафаном.
Ежась от холода, целительница поднялась. Что там у них стряслось? Стемнело уже, пора и спать. Но заснеженная площадка внизу, утрамбованная множеством ног, была пуста. От страха Мериэль даже вспотела. Неужели она упустила их, не заметив, как они ушли? Но нет. У входа в логово ксандимца она увидела отблеск пламени на снегу и возликовала. Как обычно, они бездельничают. Однако тем лучше. Опасаясь, что ее могут заметить, она осторожно прокралась в глубь своего убежища. Благодаря обычаю ксандимцев использовать снег как природный холодильник Мериэль нашла достаточно еды и мехов, чтобы еще долго оставаться здесь. Так или иначе, она должна дождаться, когда эти смертные наконец отправятся на поиски Ориэллы — и тогда она, незамеченная, будет следовать за ними по пятам. Кто-то должен выполнять то, что выполнить необходимо. Жуя мороженое мясо, Мериэль злорадно улыбнулась. Завтра будет новый день, и она снова станет следить за ними…
— Ну, и что нам теперь делать? — спросил Паррик. Он сам понимал, что болтовней пытается заглушить внутреннее волнение и презирал себя за это, но ничего не мог поделать. Вой ветра, гулявшего на плоскогорье, казался ему похожим на плач, а языки обрядовых костров — на окровавленные кинжалы. Он почти физически ощущал враждебность толпы, и нескрываемая ненависть ксандимцев была ему понятна. Даже в Сторожевом камне, который возвышался за спиной, Паррику чудилась затаенная неприязнь. Он не отличался впечатлительностью, но это место было ему неприятно.