Арфист драконов

Маккефри Энн

Он парировал и соприкоснулся. Он услышал, как Микал отходит, потом ничего. Он подождал напряженно несколько мгновений. Потом, справа от себя, он почувствовал — слабый аромат пота с намеком на дым. Киндан прокрутил и поднял свой клинок. Он вновь почувствовал соприкосновение.

— Лучше, — сказал ему Микал. — теперь я перестану тебе поддаваться.

Темп возрос, а промежутки между ударами уменьшились. Звуки и показательные запахи предстоящей атаки становились труднее для опознания — маскировались, догадался Киндан,

листьями, цветами и остальной зеленью. Удары сыпались на него, и он кружился, обороняясь, ни с чем не сталкиваясь. Он начал потеть, его дыхание стало неровным, а его нервы были на пределе.

— Стоп, — приказал Микал. Киндан остановился. — Отдохни. Ты не можешь победить, если ты запыхался.

Киндан возразил бы, что не сможет победить с закрытыми глазами, но остановился, решив, что он не только может победить, но и победит. Он успокоился, задышал глубоко, успокаивая дыхание, и пристально прислушался. Он услышал мало звуков, почуял слабые запахи, потом он повернулся и жестко столкнулся с клинком Микала.

— Лучше, — сказал Микал, его голос был одобряющим. — Теперь, сними свою повязку и нападай на меня с левой руки.

В конце дня, Микал преподал Киндану отражение измененных ударов с любой руки.

— Завтра, — сказал ему Микал, когда они притащились обратно в Страж-холд, — я научу тебя, как атаковать глаза.

— Я не хочу ослепить его, — ошеломленно сказал Киндан.

— Зато он хочет тебя убить, — ответил Микал. — Подумай, что тебе с этим делать.

На протяжении его обеда и пения, Киндан раздумывал над словами бывшего всадника. Даже когда он дополз до своей кровати, он думал об этом.

Киндан беспокойно спал этой ночью.

— Ни один боец не дерется хорошо, если его беспокоят глаза, — сказал Микал Киндану, когда они начали тренировку следующим утром. — И, как ты можешь видеть, почти невозможно драться вслепую.

Киндан мог только кивнуть, ужаснувшись при мысли ослепить кого-то. Его подруга Нуэлла была слепой, и хотя она хорошо это преодолевала, Киндан знал из собственного опыта — хождение в полной темноте, по пыльной заваленной хламом шахте сразу после входа в пещеру — вот что это значило для нее.

Он знал, что Ваксорам больше, тяжелее, старше, и обладает огромной силой.

— Реакция людей на удар в голову инстинктивна, — начал Микал. — Они всегда отражают удар.

В быстрых вариативных сериях, Микал продемонстрировал это на Киндане. Киндан почувствовал пробежавший по спине холодок — хотя он знал, что Микал не поранит его.

— Теперь, я хочу, чтобы ты атаковал мою голову каждым третьим ударом, — сказал Микал.

— Но я могу поранить тебя! — воспротивился Киндан.

Микал осмотрел выбранную для тренировок площадку. — Здесь нет ни камней, ни ям, — сказал он. — Если ты достанешь меня на расстоянии сабли от края, мы расходимся. В другом случае, я в

состоянии постоять за себя. — Он поднял свою саблю, одну из самых твердых деревянных тренировочных сабель, с которыми они работали. — И более вероятно, что ты подобьешь мне глаз, чем нанесешь повреждение. — С этими словами, Микал бросился вперед, направляя саблю прямо на Киндана, давая ему выбор — драться или быть пораненным. Киндан принял бой.

Они закончили через два часа, расходясь только четыре раза. Один раз Киндан почти поставил ушиб на щеке Микала, почти под левым глазом. Микал, со своей стороны, поставил солидный ушиб на правой щеке Киндана; Киндан знал, что на утро синяк будет иссиня черным.

— Хорошо, — сказал Микал, когда опускал клинок после их последней схватки. — Нам надо воды и еды. Когда мы начнем заново, мы используем манекен.

После быстрого перекуса и глотка воды, Микал привел Киндана к наспех сделанной фигуре. Она была одета в старую одежду Микала, воткнута в землю с привязанными к ней на высоте плеч поперечинами, символизирующими собой руки. Одежда была заполнена соломой, так что фигура выглядела как пугало. Как бы то ни было, Микал оснастил «руки» веревками, так что мог вращать пугалом. Голова пугала была сделана из горлянки с двумя большими дырами на месте глаз. В дырки Микал поместил два спелых томата.

Он вручил Киндану стальной клинок и пошел, чтобы схватить веревки позади чучела.

— Теперь атакуй глаза, — приказал он. Киндан бросился вперед, но Микал крутанул пугало, так что удар Киндана пришелся плашмя по одной из сторон горлянки. Он свободно опустил клинок и приготовился вновь нападать. За двадцать минут он сделал десять попыток, но ни разу не попал в глаза.

— Мы должны сделать перерыв, — сказал Микал.

— Нет, — ответил Киндан, его бока вздымались, — давай продолжать.

Снова он нападал и промахивался. И снова. И потом — «Прекрасно!» Один из томатов был пронизан и остался на конце клинка Киндана. Киндан посмотрел на него, и его триумфальная улыбка погасла на его губах, он побледнел и пошел прочь от одноглазого пугала. Он быстро развернулся и отшвырнул свой клинок, чтобы избавиться от ощущения внутри.

Несколько позднее, Микал вручил ему фляжку воды и Киндан понял, что бывший всадник бросил свои веревки и стал перед ним на колени, мягко гладя его по плечу.

— Пей и выплевывай — это избавит от привкуса, — мягко сказал ему Микал. Киндан подчинился, его до сих пор трясло внутри. После этого он почувствовал себя лучше. — Ты готов встать?

Киндан кивнул и поднялся. Он был рад уйти от смрада своей тошноты. Когда он встал, он бросил один взгляд на свой клинок с нанизанным томатом. Это был просто томат.

— Киндан, — мягко позвал Микал. Киндан повернулся к нему. — Теперь ты понимаешь, что ты делаешь, да?