Арфист
Шрифт:
– Молодец! – с уважением произносит Дарья. – Выдержал. А ведь многие сознание теряли, и мне приходилось выдергивать их из беспамятства, чтобы завершить ритуал.
– А сложно было меня предупредить? – хриплю я, пытаясь восстановить дыхание и сердечный ритм.
– Прости. Признаться, я сама не ожидала столь мощной волны. Такого не случалось давно… Но ты справился – честь тебе и хвала! Теперь остается ждать. Сила у тебя уже есть. Знание и умение скоро придут. Поздравляю, пробужденный!
– Спасибо… – Я едва могу говорить: зубы стучат от озноба. – И что теперь?
– Пока ничего. Живи, работай,
Она пристально смотрит на меня и кладет мне на лоб свою ладонь. Боль сразу уходит почти полностью, оставшись лишь слабым неприятным фоном. Я благодарно киваю – на большее у меня нет сил, и только теперь осознаю, что до сих пор держу Дарью за руку, а она, кажется, не возражает. Поколебавшись несколько мучительно неловких мгновений, я разжимаю пальцы. Реакцию Пробуждающей на это я определить не могу, поскольку полностью вымотан и моя способность к восприятию звучания струн души почти не работает. Я отворачиваюсь и погружаю взгляд в глубину пляшущего зеленого пламени. Смотреть на Дарью – выше моих сил. Впрочем, сейчас под определение «выше моих сил» подходит практически все.
– Нам пора, – глухо молвит Дарья. – Приходить в себя после ритуала лучше в физической реальности. Постой немного, пока я открою туда врата. – Взглянув на меня, она слегка усмехается: – Не беспокойся, кровопускания больше не потребуется.
Я послушно застываю у зеленого пламени, а Дарья проделывает процедуру в обратном направлении: обходит изнутри весь мемориал против часовой стрелки, а затем становится рядом, вновь берет меня за руку и произносит открывающее заклинание от конца к началу. Волна холода снова прокатывается через нас, вокруг существенно светлеет, и в мир возвращаются привычные краски. Я с большим облегчением вижу, что Вечный огонь вновь оранжевый, и слышу звучание Питера. Город оживает: появляются вдалеке машины и люди, возобновляется движение. Только теперь я осознаю, каким жутковато-мертвым все выглядело на Изнанке. Все-таки душа города – люди. Без них он – лишь гигантский роскошный некрополь.
Озноб немного отпускает, зато слабость наваливается так, что я вновь чуть не падаю. Но неожиданно сильные руки Дарьи удерживают меня. Наши лица оказываются совсем близко, и губы тоже – всего в нескольких сантиметрах, но преодолеть их столь же тяжело, как расстояние от Земли до Плутона.
– Тебе нужно домой, хорошенько выспаться, – севшим голосом говорит Дарья после короткой паузы.
На этом мы с ней и расстаемся. Путь домой почти не отпечатывается в моей памяти – я проделываю его практически на автопилоте.
Выдержки из дневника Владимира Харитонова
Пермь. 2007 год. 14 января
Вчера отметил свой двадцать второй день рождения. Скромненько в очень узком кругу – друзей у меня немного. Почти не пили и не очень-то веселились…
А сегодня, сразу после института, отправился к бабушке – заниматься изучением струн. Уже седьмой месяц обучения – это вам не хухры-мухры! Бабушку я застал какой-то особенно серьезной и даже хмурой.
– Что-то случилось, ба?
– Не совсем. Присядь, Володя, я должна тебе кое-что рассказать.
Я послушно сел
– Это для твоей же безопасности, – начала она. – На свете немало людей, обладающих способностями, превосходящими обычные человеческие. Их называют по-разному: экстрасенсы, целители, колдуны, ведьмы. Но наш дар очень редкий. Таких в мире единицы. Поэтому использовать свои способности надо с большой осторожностью, чтобы не привлечь внимания.
– Чьего? Этих экстрасенсов, колдунов?
– К сожалению, не только их, Володя. Больше того – не в них основная проблема.
– А в ком?
– Их называют двоедушниками. Тех, у кого в одном человеческом теле уживаются две души – человеческая и демоническая. Это люди, как правило, очень незаурядные, даже талантливые, некоторые – с особым даром. Существа снизу такими интересуются. Кто-то пускает их добровольно, а кого-то они захватывают во сне.
Я невольно поежился.
– Но зачем им люди?
– Существа снизу изо всех сил стремятся в наш мир. В своем им некомфортно – в нем почти не осталось жизни и энергии, а потому его обитателей терзает постоянный голод. А наш мир для них – царство изобилия. Вот только они не могут просто так здесь находиться. Им нужно тело, но не всякое. Требуются особые люди, которые видят и умеют больше, чем другие.
– Вроде нас с тобой? – Мне стало очень не по себе.
– Вроде, – мрачно кивнула бабушка. – Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему нужно быть очень осторожным в использовании этой силы?
– А как этих двоедушников вычислить?
– Очень непросто. Днем нижняя суть полностью скрывается, а человеческая ничего не знает и не помнит о вселении. Поэтому даже по звучанию в светлое время двоедушника не определить. Только ночью или на границе дня и ночи у текучей воды – она может нам показать струны нижней сути. Самое плохое в том, что сущность снизу, при необходимости, может на короткое время пробудиться и днем – исключительно чтобы нанести удар. А такие, как мы, – их первоочередные цели, потому что лишь нам дано проникать сквозь их маскировку, пусть даже и не всегда.
– Ничего себе новости сельской жизни! – У меня голова пошла кругом. – И ты мне только сейчас об этом говоришь?
Бабушка смутилась. Ее чувство вины я прочел по струнам без особого труда, а ведь, когда хотела, она умела маскировать нежелательные нотки своего звучания. Но сейчас, похоже, слишком волновалась для этого.
– Надо было, наверное, раньше… Просто… просто… я не хотела преждевременно пугать тебя, Володя. Этих созданий на земле не так много, и, при определенном везении, можно всю жизнь прожить, ни одного не встретив…
В повисшей паузе не прозвучавшее «но» выдали мне ее струны. Теперь мое состояние «не по себе» стало активно перерастать в страх.
– Давай уж, договаривай! Ты хочешь сказать, что нам не повезло?
– Ничего я не хочу сказать! – вдруг рассердилась бабушка. – Просто знай это и постоянно будь настороже!
На этот раз она уже наглухо «закрылась» и даже если что-то оставила недосказанным, в звучание это не пропустила.