Аргонавт
Шрифт:
– Это похоже на авантюрный роман… – покачал головой Бестужев. – Чересчур фантастично…
– Если вы немного поразмыслите, придете к выводу, что во всем этом нет ничего фантастического. Испокон веков в дорогих отелях кормились многочисленные воры. Я просто-напросто творчески развил эту идею, придав ей масштабность и размах…
Бестужеву пришло в голову, что его собеседник прав – и уж никак не болен психически. В самом деле, это предприятие казалось безумным и фантастическим только на первый взгляд. На деле же все могло обернуться именно так, как обрисовал итальянец: торопясь спасти
– Итак? – спросил Кавальканти совершенно спокойно. – Теперь вы знаете все. И дорога у вас только одна… вообще-то их две, но я ни на миг не допускаю, что столь сообразительный человек, как вы, обладатель довольно специфической профессии, выберет другую… Я вас ничуть не подозреваю в высокой моральности. Я сам этого интересного качества, каюсь, лишен напрочь. Ну, а то дело, которым вы здесь занимаетесь… Насколько мне понятно, вы его провалили, ничего не добившись… Ну? У вас минута на размышление, Иоганн. Думайте…
Бестужев думал о своем. Все складывалось просто прекрасно – не для международного авантюриста Иоганна Фихте, а для ротмистра Отдельного корпуса жандармов Бестужева. Не было нужды разыскивать Кавальканти по всему первому классу – вот он собственной персоной, сидит напротив, инспектор тут же, неподалеку, вдвоем они без труда возьмут этого прохвоста, одной заботой меньше…
– Итак? – спросил Кавальканти все тем же небрежным тоном.
– Послушайте… – сказал Бестужев. – Но где все же гарантии? Что вам помешает, получив саквояж…
Кавальканти развел руками:
– Дружище, согласитесь, не могу же я дать вам письменные гарантии, заверенные юристом? Вообще-то есть здесь один оборотистый юрист, и вы его знаете… но к чему его впутывать в наши дела? Я оказал ему некоторые услуги, но теперь он сам по себе, а я сам по себе, ни к чему ему знать о наших делах… Да и какие в такой обстановке могут быть письменные гарантии? Придется вам верить мне на слово, старина. Честное слово, вы меня вполне устраиваете, как сообщник, из этого и будем исходить. Соберите весь ваш житейский опыт, всю вашу практичность и поймете, что мне стоит верить… А выбора у вас все равно нет, – закончил он с самой что ни на есть обаятельной улыбкой.
Бестужев опустил голову. Какое-то время он старательно изображал человека, охваченного нешуточным внутренним борением, потом поднял глаза и выдохнул с азартным видом игрока, поставившего все на карту:
– Черт бы вас побрал, у меня в самом деле нет выбора!
– Это следует понимать, как согласие, я думаю?
– Да, – сказал Бестужев.
– Ну вот и отлично. Пойдемте? Интересно все же, куда вы ухитрились запрятать саквояж? Друзей и сообщников у вас на корабле нет…
– Зато есть голова на плечах, – сказал Бестужев, вставая. – Поднимемся
Кавальканти на миг потерял хладнокровие, прямо-таки вытаращился:
– Вы серьезно?
– А что тут такого? – пожал плечами Бестужев. – Я читал какой-то рассказик… То, что следует надежнее всего спрятать, иногда лучше держать на самом виду. Ну кому, включая команду корабля, придет в голову лезть под тент шлюпок, если ничего не происходит, и они не потребуются? Я ослабил веревки – дело совсем нехитрое – сунул саквояж под тент и старательно все зашнуровал по-прежнему, так что снаружи незаметно. Надежнее, чем в сейфе…
Кавальканти покрутил головой:
– Я рад Иоганн, что в вас не ошибся… Положительно, от вас будет толк… Пойдемте. Только должен вас предупредить: не пытайтесь делать… глупости. У меня есть оружие, и я бывал в переделках…
– Господи, да зачем мне делать глупости? – сварливо воскликнул Бестужев.
– Ну, мало ли что… Вдруг вы все-таки испугались, решили двинуть мне по голове и сбежать.
– Куда? – пожал плечами Бестужев. – Это бессмысленно… Вы правы, свое предприятие я и в самом деле провалил, так что мне ничего не заплатят. А ваше… Выглядит оно фантастично, однако, по размышлении, сулит нешуточную прибыль…
– И не забудьте о судовой кассе, – тихо сказал Кавальканти, направляясь рядом с ним к выходу. – Никто не станет грузить ее в шлюпку, а денег там немало, и ящик довольно прост, мой человек клянется, что уже имел дело с этой системой и вскроет ее быстрее, чем мы успеем выкурить папироску.
– Черт побери, вы все предусмотрели…
– А как же иначе, Иоганн? Такое подворачивается раз в жизни, следовало напрячь мозги…
Краем глаза Бестужев видел, что инспектор, перехватив его многозначительный взгляд, истолковал его совершенно правильно и ждет удобной минуты, чтобы двинуться следом. Все пока что складывается отлично…
Когда они оказались на шлюпочной палубе, Кавальканти поежился:
– Черт возьми, ну и холодина!
В самом деле, к полуночи резко похолодало, и Бестужев тоже поежился – самый настоящий морозец…
– Вернемся и наденем пальто? – предложил он.
– Вздор! – нетерпеливо бросил Кавальканти. – Перетерпим как-нибудь, не так уж много времени займет… Иоганн, вас не затруднит держаться самую чуточку впереди меня?
– Все-таки опасаетесь?
– Ничего не опасается только покойник…
– Как хотите, – сказал Бестужев, чуточку опережая спутника и направляясь в сторону рулевой рубки, к последней в ряду шлюпке. На палубе было совсем темно, но глаза начинали понемногу к темноте привыкать. Ни единого человека вокруг – и прекрасно…
– Чудесная ночь, – сказал вдруг Кавальканти.
– Пожалуй, – согласился Бестужев.
Луны не было, но не было и облаков, огромная чаша черного небосвода была усыпана мириадами крупных сверкающих звезд, сиявших, словно брильянты – они и казались не далекими искорками, а драгоценными камнями, выступавшими над черным бархатом. Прекрасная была картина, поневоле вызывавшая в душе радость и восхищение.