Аргонавты 98-го года. Скиталец
Шрифт:
«Наконец-то наступил момент, когда надоевший мне волокита Гиацинт объяснился со мной.
Несколько дней до этого он проявлял ко мне особенные внимание и любезность, и у меня не было основания быть недовольной им. И я думала, что в самом деле укротила этого распутника. Увы! Это было затишье Перед бурей.
Мы обедали в китайском ресторане. Он вел себя самым приличным образом, но я все же заметила, что он чересчур пристально следил за мной своими большими черными глазами. Возможно, он хотел меня загипнотизировать. Он настойчиво старался
Руки у него холеные, и на мизинце красовалось кольцо с огромным бриллиантом.
— Мне нравится, когда мужчины носят бриллианты, — сказала я, зная, что он не способен понять иронии. — Тяжело быть бедной художницей и не иметь драгоценностей.
Он самодовольно вытянул руку, чтобы я могла полюбоваться перстнем.
— Вы совсем не носите колец, — произнес он сочувственно,
— Нет, — ответила я со вздохом. — У меня были кое-какие безделушки, но я должна была их заложить. Теперь, увы, мне их уже не выкупить.
— Вы даже не носите обручального кольца, — заметил он.
— Ах, вы обратили внимание на это! Я не всегда ношу его. Видите ли, я так долго жила в латинском квартале, что теперь мало считаюсь с общепринятыми условностями.
— Многие не знают, что вы вдова, и считают вас незамужней.
— В самом деле? Разве это не все равно?
— Это все равно для меня — я люблю вдов.
— Таковы все мужчины. Я никогда не могла этого понять.
— Потому что…
Тут он замолчал, и в полумраке я увидела, что его глаза заблестели. Он смотрел на меня в упор и, похотливо облизывая губы, буквально пожирал меня своим сладострастным взглядом. Он попытался взять меня за руку, но я повернула свою папиросу так, что он слегка обжег себе палец.
— О, простите, — невинно сказала я. — Так что же вы хотели сказать о вдовах?
Он нервно пососал обожженный палец и затем продолжал:
— Мужчины любят их потому, что они понимают игру и ведут ее с открытыми глазами, потому что они опасны. Они нежнее голубки и мудрее…
— Змеи! Жаль, что Ева не была вдовой. Ну-с, продолжайте.
— Некоторые мужчины относятся к ним с предубеждением. Глупо. Разве вино теряет свой приятный вкус, если кто-то уже открыл бочку?
«Собака! Я отстегала бы тебя», — гневно подумала я, но удержалась.
— Вы льстите мне, дорогой, — произнесла я.
Он забыл про свой палец и подался вперед.
— Вы меня с ума сводите, дорогая. Идем. Мой автомобиль стоит на улице. Поедем кататься при лунном свете.
— Я не возражаю. А умеете ли вы править?
— Доверьтесь мне, — ответил он возбужденно.
У него был прекрасный французский автомобиль, которым он замечательно управлял на колоссальной скорости. Раз он хотел обнять меня, но автомобиль тотчас же свернул в сторону и чуть не наскочил на кокосовую пальму. После этого Гиацинт оставил меня в покое и уделил все внимание машине.
Было около десяти
— Не зайдете ли вы ко мне на несколько минут? — любезно спросила я. — Я угощу вас пуншем.
Он, конечно, с радостью согласился.
Садом мы направились к дому. Мое бунгало стоит несколько вдали от других строений, и мне тогда пришла в голову мысль, что в такой час, когда Папити спит, было бы благоразумнее попрощаться с Гиацинтом у калитки. Но было уже поздно. Мы уже были внутри бунгало, и он зажег электричество.
— Будьте как дома, — с вынужденной любезностью сказала я.
Я взяла из корзинки лимон и выжала его в бокал. Затем я добавила туда жженого сахара, местного рома и сельтерской воды с кусочками льда.
— Пожалуйста! Не знаю, вкусно ли я приготовила. Ваши таитянки дивно готовят пунш.
— Да ну их… — презрительно усмехнулся он. — А разве вы не пьете?
— Нет, я не смогу уснуть. Я выпью сельтерской и закурю папиросу.
Он сидел с бокалом, глядя на меня. Его большие черные глаза, казалось, хотели пронзить меня насквозь. В них блестел огонь сладострастия. Его взгляд раздевал меня, и от этого я почувствовала возмущение и гнев. Я встала, и взяв со стола большой шлифованный камень для ступки, показала его ему.
— Как вам это нравится? Я купила его сегодня.
— Это старинный камень.
Я взвесила камень в руке.
— Если бы у меня был муж, то недурно было бы иногда пугнуть его такой вещицей, — сказала я.
— Дикарка! А как насчет любовника?
— В моем лексиконе нет такого слова, — насмешливо ответила я.
Вдруг он встал и, подойдя к двери, к великому моему изумлению, повернул ключ.
— Что? Что вы сделали?
— Запер дверь, — самодовольно сказал он.
— Что вы задумали?
Меня душил гнев.
— Я задумал это уже давно. Нам нужно немедленно объясниться.
— Нужно ли?
От охватившего меня негодования я едва могла говорить. Но он этого не заметил. .
Он блеснул передо мной бриллиантовым перстнем. Я сразу пришла в себя.
— Чего вы хотите? — хладнокровно спросила я.
— У меня есть яхта и вилла на жемчужном острове, до которого только сутки езды. Завтра же мы поедем туда вместе. А сегодня ночью ты станешь моей. Ты вознаградишь меня за долгие недели ожидания.
Он стоял между мной и другой дверью. Я была в безвыходном положении. С протянутыми руками он направился ко мне.
— Итак, что ты скажешь?
Я схватила каменный пестик.
— Я скажу… что если вы не отойдете назад и не откроете дверь, я разобью этим камнем вашу противную рожу.
Он недоверчиво взглянул на меня и, бросившись вперед, хотел вырвать у меня камень. Я изо всех сил размахнулась, но камень пролетел мимо, и через минуту негодяй схватил меня в свои объятия.
— Я все время считал тебя дикаркой, — задыхаясь, проговорил он. — Но я тоже дикарь.. Мы отлично подходим друг к другу.