Аргонавты
Шрифт:
Нет, прекрасная! Я никого не ищу и ничего не хочу, кроме того, чтобы всегда видеть тебя!
Тут я смутилась, попытавшись спрятаться в доме: виданное ли дело стоять и выслушивать такие стыдные речи?
Но юноша, мне показалось, смутился еще больше меня. Густой румянец залил его щеки, которые он, видно, только-только научился брить. По обыкновению всех мужчин, он еще не научился за цинизмом сладких речей прятать истинные намерения.
Я остановилась на пороге дома, обратилась к нему поласковей:
Что же за дело у тебя
Нет, прекрасная,- откровенно ответствовал юноша, еще больше расположив мое сердце.- Я ищу твоего отца: мой господин, славный правитель нашего царства, хочет сделать ему заказ!
Ах,- расстроилась я,- ведь отец ушел с караваном судов еще с вечера! Вот несчастье!
Нет, душа моя! Разве наша случайная встреча - это ли не радость? Подумать только, как бы я жил, если б твой отец был дома, и он, а не ты, чарующая, встретился мне!
Но,- возразила я, сама не заметив, что прониклась заботами юноши, даже имени которого не знала,- какой же ответ ты принесешь теперь повелителю - отец вернется не раньше, чем через две недели! И не раньше, чем через месяц отправится в новый путь.
А,- беспечно махнул юноша рукой,- найдется еще кто-нибудь, кому охота подзаработать!
И тут же вновь оживился:
Так две недели, моя душа, ты осталась одна?
Нет, с маменькой!
– возразила я.
Так где же она?
Ты хочешь ее увидеть?
– тут же сомнение закралось в мое сердце: может, юноша расточает мед и патоку, а сам лишь и думает, кому бы поручить заказ правителя.
О, радость моя,- успокоил его ответ,- я как раз хотел бы, чтобы ты была сиротой. И я стал для тебя единственной опорой и защитой!
От таких слов душа моя растаяла, как воск под солнцем. Я не думала, прилично ли молодой девушке вот так откровенно стоять рядом с незнакомым парнем. И не беспокоилась, что подумают соседки, чьи любопытные головы уже несколько раз высовывались с соседних дворов, чтобы полюбоваться на дармовое развлечение. А юноша продолжал называть меня самыми чудесными словами, которые только придумали люди.
Роза! Голубка! Родничок мой, что журчит между скал!
Так называл меня юноша, а я, как завороженная, внимала его речам. И, казалось, нет девушки, счастливей меня.
Но радость всегда коротка. Мой возлюбленный должен был возвращаться во дворец к правителю, у которого состоял на службе.
Слезы меж воли навернулись на глаза - так жаль мне было больше не видеть юношу, хоть он и обещался вернуться, как стемнеет. Да, видно, и ему горе горше смерти было уйти со двора.
Его глаза молили о чем-то, о чем я не могла догадаться, пока уста юноши робко не произнесли:
Любовь моя! Мое торжество будет не полным, если я не сумею упросить у тебя поцелуй!
Но,- растерялась я,- нас могут увидеть?
А вот и проверим!
С этими словами юноша склонил ко мне свое лицо, и жадные губы коснулись моих губ. Не успели мы насладиться сладким дыханьем друг друга, как что-то
Негодница!
– вскричал он, в ярости потрясая кулаками.- Так ли ты блюдешь мою честь, целуясь с мальчишками?
Я - не мальчишка,- попытался встрять юноша.
Но отлетел от толчка в грудь, которым его наградил
мой отец, человек, надо сказать, дородный и плотного телосложения.
Он еще и протестует!
– вконец разозлился отец.
На шум, колыхая телесами, вышла мать. Замерла,
удивленно взирая на отца:
Что случилось? И как получилось, что ты так скоро вернулся? Неужто еще в пути попался тебе простофиля, которому ты сплавил товар?
– засыпала мать отца вопросами, не давая тому в ответ открыть рот.
Я же более всего беспокоилась за юношу, краем глаза наблюдая, как он под шумок пробирается к полуотворенной калитке.
Отец, видно, выпустив пар, обессиленно опустился на ступеньку, запустив пятерню в свои всклоченные волосы.
Моя мать умела молчать лишь тогда, когда пережевывала пищу. Но тут ни горсти фиников, ни кисти сухого винограда у нее не было. А потому она накинулась на отца с упреками:
Видано ли дело!
– начала мать.- Ни товара, ни денег - поверю, что на тебя напали разбойники! Но ограбить судно - дело пяти минут. Где ж ты, старый разбойник, шатался всю ночь?
А ты откуда знаешь, что на караван напали морские пираты?
– оторопел от удивления отец.
Мать презрительно пожала плечами:
Какой бы я была женщиной, если б последней, вслед за мужчинами, узнавала новости?
Что ответить, отец не нашелся, а потому, случайно столкнувшись с моим взглядом накинулся на меня желая, впрочем, отвлечь мать от скользкой темы о проведенной где-то ночи. Но я тоже поражалась матери: видимо, еще вечером, стоило судну отчалить от берега, мать узнала дурные вести - и ни словом не обмолвилась. Я подумала: а смогла бы я, ведая такой тайной, удержать язык за зубами? Не поручусь!
Так у меня для тебя тоже есть новость, женушка!
– ехидно сощурился отец.- Знаешь ли, что я застал твою ненаглядную дочурку в объятиях какого-то молодого негодяя, который,- эти слова были обращены ко мне, чтоб уколоть больнее,- смылся, как только меня увидел?
– торжествующе закончил отец тираду.
Но хотела бы я увидеть женщину, более потрясающую, нежели моя мать. Она недвусмысленно выдула сквозь сжатые трубочкой губы воздух:
Фу! Тоже мне новость! Это Плавий, племянник нашего правителя. Трогательный дядя не хочет допустить, чтобы его племянник вырос ни к чему не приспособленным лоботрясом - вот и гоняет мальчишку по городу с мелкими поручениями. А тому, по молодости и глупости, приспичило влюбиться в нашу дочь! И что ж зазорного, если девушка поощрила будущего наследника нашего правителя - своих-то детей у царя нет!