Архангел
Шрифт:
– Нет.
– Отдай мне запись! – он попытался ее отобрать.
– Нет!
– Я скопирую файлы и отправлю их!
– Я тебе не верю.
– Тогда скопируй сама и отправь! Но карту верни на место!
– Хорошо! – я достала карту и подключила ее к своему браслету.
Когда скопировала файл, вернулась через шкаф к камере и вставила карту памяти обратно. Прыгнула в пятое и Уоррен за мной. Закрыли заднюю стенку шкафа, выбежали в коридор. Там застыл мужчина в форме охранника. Очевидно, он шел
– Бежим, – Уоррен схватил меня за руку и мы, обогнув мужчину, бросились оттуда со всех ног.
Один поворот, другой, третий. Пустые коридоры, очередь из людей на погрузку в фуру. Мы выбрались на улицу и понеслись к барханам. Восхождение вверх было более чем утомительным. Ноги утопали в песке и приходилось помогать себе руками. Конечно же, если они обнаружат, что в комнате кто-то был, начнутся поиски. А наши с Уорреном следы на песке будет заметить несложно. Потом снимут отпечатки пальцев с задней панели шкафа, с камеры и определят, кого им стоит искать. Но это все произойдет, если они поймут, что в комнате кто-то был…
Добрались до забора, Уоррен быстро его перескочил, а мне опять пришлось лезть. Вспышка. Я сижу на заборе и уже в первом измерении. Уоррен помог мне слезть, и мы побежали обратно в лес.
Мы были уже у машины, когда я почувствовала боль в сердце. Помню, как дверь открыла, а дальше потемнело в глазах. Села на сидение, дверь закрыла и уперлась лбом в панель перед собой. Боль в груди не унималась. Кажется, мое сердце вообще сбилось с ритма.
Уоррен завел двигатель и погнал по гравийке в сторону старой дороги.
– Что-то мне нехорошо, – прошептала я, хватаясь за сердце.
– Разогнись и руку убери.
– Что?
– Разогнись и руку с груди убери!
Я разогнулась и убрала руку, а он ударил меня по груди кулаком. Дыхание на вдохе перехватило. Ребра не треснули, но от этого менее больно не стало. Я вдохнула и поняла, что мне лучше. В глазах прояснилось, а печь перестало.
– Спасибо, – откинулась на сидении.
Уоррен снова протянул ко мне руку ладонью вверх.
– Твой браслет.
– Не отдам, – ответила я и отвернулась.
– Мне насильно его забрать?
– Без боя я тебе его не отдам.
– Полли…
– Я знаю, что он твой брат! – закричала я. – Я все понимаю! Но запись тебе не отдам!
Мы вылетели на дорогу, и Уоррен резко повернул руль. Я завалилась на него.
– Если бы хотела сдать моего брата – уже бы отправила запись. Чего ты хочешь, Полли?
– Ты со своим братом разберешься сам. Он все равно не жилец, ты же понимаешь.
– Что ты хочешь за эту запись?
– Доступ к делу моих родителей, – ответила я.
– Хорошо.
Так просто? Четыре года мучилась, чтобы вот так просто получить доступ к их делу? В чем подвох?
– Легче не станет, Полли, –
– Покажешь дело – отдам запись, – отрезала я.
Уоррен резко свернул с дороги на другую проселочную дорогу, уходящую вглубь леса. Остановился, когда съезд исчез из зеркала заднего вида.
– Выходи.
Я вышла из машины и отошла от нее на несколько шагов. Уоррен достал свой голопорт и вошел в аккаунт бюро. Открыл дело и передал голопорт мне.
Я никогда не видела их фотографий с места преступления. Слезы на глаза навернулись сами собой. Это тяжело. Опознание тел проводил Алексей, а не я. Меня к ним не пустили. К ним на похороны никто из агентов конторы не пришел. Я понимала, что они не могут прийти и попрощаться. Нельзя разрушать легенду. Я вчитывалась в дело и понимала, что ничего нового не узнаю. Номера транзакций, записи переговоров, видео сделок. Моим родителям пришили «предательство», и в засекреченном деле не было ни одного упоминания о том, что агенты погибли в поле на задании.
– Я не понимаю, – произнесла я, глядя на Уоррена. – Они же участвовали в операции! Почему об этом ничего не сказано?!
– Потому что такие, как я, как твои родители, как десятки других агентов, погибших в поле, героями не становятся. За их именами скрываются другие имена, имена их связных, новых внедренных агентов, и пока программа, в которой они участвовали, не будет закрыта, они останутся предателями. А программа не закроется, пока основные Пастыри, сидящие наверху, не будут обличены.
– Программа «Жатва»? – произнесла я.
– Да. Программа «Жатва».
– Кто руководит программой? – спросила я.
– Отдай мне свой браслет, – голосом без эмоций произнес Уоррен.
– На! – я сняла его и швырнула в него. – Кто руководитель программы?
– Твой наставник, – спокойно ответил Уоррен.
Я протянула ему голопорт. Он схватил его и ударил о землю. Затем несколько раз наступил ногой, разбивая прибор вдребезги.
– Думаешь, по нему они могут тебя отследить?
– Когда не знаешь наверняка, лучше подстраховаться. Твой номер в мотеле набит жучками. Тебя прослушивают и просматривают и люди сети, и люди Алексея Остапова.
– Я знаю, что Алексей убил моих родителей. Его почерк. Его фирменный трюк. Потому что они выяснили, кто на самом деле в бюро предатель.
– У тебя нет ни одного доказательства, – Уоррен подошел ко мне.
– Найду языка – найду и доказательства. Он знает, кто такой Алексей. Он ему мстит так же, как и сети, как и Ригардам, косвенно замешанным в деле «Дженни Стэн». И будь я проклята, если этот психопат – не Ник Уэсли – сын агентов, погибших в поле после расследования смерти Дженни Стэн.